Пасынки восьмой заповеди - Генри Лайон Олди Страница 23

— Это мое дело, святой отец, — приходя в себя, ответил мельник, так и не сообразив, о какой-такой страже говорил удивительный монах. — Ты будешь защищать свою сестру, и я помогу тебе в этом, чем сумею. А остальное — как любите говорить вы, служители церкви, — остальное в руках Господних.

Яносик из Шафляр, приемный сын покойного Самуила-бацы, пристально смотрел на старого Стаха из Гаркловских Топоров.

…Распрягавший лошадь брат Игнатий уже давно приметил большого, серого с сильной проседью пса, крутившегося у двери, за которой скрылись аббат с мельником. Потом пес совсем по-человечески припал ухом к двери и застыл в напряженной позе.

«Подслушивает! — оторопел квестарь, но подойти и шугануть зубастую тварюку все же побоялся. — Вот уж угораздило, спаси Господи и сохрани! Возле самого монастыря — и в такой оборот!»

В этот момент пес, видимо, услышав все, что хотел, повернулся и в упор посмотрел на брата Игнатия. Только тогда до квестаря наконец дошло, что никакой это не пес, а матерый седой волчина.

Зверь оскалился и исчез за углом.

Ехали молча, с непонятной опаской, стараясь держаться поближе друг к другу. Глухо стучали копыта по сумрачной глинистой дороге, на которую лишь в полдень, и то ненадолго, ложились веселые солнечные пятна; а сейчас — какой там полдень! — день клонился к вечеру, и хорошо было бы успеть добраться до корчмы Габершляга, прежде чем наступит полная темнота.

Лошади тоже что-то чуяли, шли тихо и настороженно, даже не фыркали, как обычно.

— Полпути проехали, — бросил через некоторое время хмурый Михал. — Даст Бог, ночевать будем под…

Закончить он не успел.

Стремительно и неотвратимо выметнулись из чащи по обеим сторонам дороги серые тени. Кинулись без воя, без рычания, молча, по-змеиному стелясь над самой землей, словно сам лес долго выжидал, примеривался — чтоб наверняка — и наконец решился, бросив верных серых пахолков [10]на незваных гостей и хлестнув стаю для острастки заранее припасенной плетью.

Мир качнулся, оскалив слюнявую пасть, вздыбив жесткую шерсть на загривке, дорога испуганно выгнулась, уходя вбок и вверх, истошное ржание на миг оглушило — и вот уже Марта лежит на земле, неловко подвернув придавленную конской тушей ногу, а совсем рядом с лицом женщины растекается темно-багровая, почти черная в сгущающихся сумерках лужа, и матерый зверь в упоении рвет горло агонизирующей лошади.

Позади сразу трое волков остервенело грызли что-то кричащее, дергающееся, плюющее багровым — гайдук Михала даже не успел схватиться за оружие; хриплое рычание сливалось с оглушительным треском кустов на правой обочине — каким-то шестым чувством Марта поняла, что это Джош сцепился в кустарнике с одним из лесных убийц; а сам воевода Райцеж возле старого вяза…

Оставив растерзанное конское горло, зверь всем телом повернулся к женщине, сухо щелкнули окровавленные клыки — Марта вскрикнула, отчаянным рывком высвободив хрустнувшую ногу, и бросилась в лес, напрямик, куда глаза глядят. Животный страх гнал ее вперед, заставляя бежать, не разбирая дороги, забыв о Михале и Молчальнике, не замечая дергающей боли в подвернутой ступне, чувствуя, что сердце прыгает уже не в груди, а где-то в горле, не в силах остановиться, выигрывая у смерти рваные мгновения страха, бешеного бега, тяжелого дыхания — мгновения жизни!

Серые тени мелькали то справа, то слева, но почему-то не догоняли, и будь Марта не так испугана, она бы поняла, что ее куда-то направляют, ведут, как умелый пастуший пес ведет отбившуюся от стада овцу, потому что если бы хотели загрызть, то уже давно бы это сделали…

Земля внезапно ушла из-под ног, и женщина скатилась куда-то вниз, спиной проехав по глинистому склону, выпятившему наружу мокрые шишковатые корни; вот сейчас волчьи клыки сомкнутся на трепещущем горле, жизнь захлебнется кровью, отверзнутся врата Преисподней, и пред Мартой появится сам Великий Здрайца!..

Тишина.

Липкая, пугающая, невозможная…

Тишина.

Марта лежала, почти лишившись чувств, но ничего не происходило, и женщина начала понемногу приходить в себя; осторожно открыла глаза, села, огляделась… Она находилась на дне глубокого лесного оврага; рядом журчал тоненький ручеек, прихотливой змейкой убегая прочь, и возле перепачканной ладони Марты обиженно покачивались несколько распрямляющихся травинок.

Марта с трудом поднялась на ноги и невольно ойкнула — лодыжку пронзила резкая боль.

«А где же волки?» — запоздало спохватилась женщина.

Оказалось, что волки никуда не делись. Три темных силуэта маячили на краю оврага и уходить явно не собирались. Впрочем, спускаться в негостеприимный овраг волки тоже не спешили.

«Склоны скользкие, крутые — боятся обратно не выбраться», — решила женщина.

Надо было что-то делать, куда-то идти, но где находится дорога, Марта не знала, а хоть бы и знала — далеко ли уйдешь по таким кручам, да еще с подвернутой ногой и серым «эскортом» наверху?

Но стоять на месте и ждать, как говаривал батька Самуил, «от Бога дулю», тоже было глупо. Марта с трудом сделала несколько шагов и подобрала валявшуюся на земле рогульчатую палку. Теперь, опираясь на импровизированный костыль, двигаться стало не так больно; да и от волков, в случае чего… Марта не строила иллюзий насчет своих способностей «в случае чего», но вес палки в руках сразу придал ей толику уверенности. «Если до сих пор не загрызли, может, и дальше обойдется», — подумалось ей.

И женщина заковыляла по дну оврага, вниз по течению ручья — наугад, просто потому что идти под уклон было легче.

Она не успела дойти даже до ближайшего поворота.

Неотступно следовавшие за ней по краю оврага серые силуэты вдруг разом исчезли, словно их сдуло порывом сырого промозглого ветра, на мгновенье в лесу повисла напряженная тишина — и тут же ее располосовал надвое яростный рык, шум борьбы, треск ломающихся веток… ревущий темный клубок кубарем скатился в овраг в нескольких шагах от Марты и заметался, вспенивая воду, брызжа пригоршнями грязи, сплетая в смертельном объятии гибкие поджарые тела. Марте даже сгоряча показалось, что один из двух дерущихся волков и не серый вовсе, а почти белый…

Седой — пришло на ум.

«Они что, меня не поделили?» — оторопело подумала женщина, поудобнее перехватывая свою палку и перенося вес тела на здоровую ногу. Один удар у нее будет — остальные волки, похоже, дали деру, когда их вожак и этот седой пришелец стали выяснять свои отношения, сцепившись не на жизнь, а на смерть; значит, если успеть добить того, что выживет…

Рычание неожиданно перешло в булькающий хрип, клубок тел в последний раз дернулся и распался. Седой волк поднялся, брезгливо отряхнулся и бросил торжествующий взгляд на своего мертвого противника.

Марта занесла над головой палку.