Черный Триллиум - Андрэ Нортон Страница 23

Все дальше и дальше на север уносили гигантские ламмергейеры принцессу Харамис и ее спутника. Летели они высоко над бесконечной пушистой гладью тумана, который покрыл землю.

Когда наконец испуганное сердечко принцессы успокоилось, когда она более или менее освоилась на спине чудовищной птицы, когда поверила, что это не сон, а чудесное спасение, — пришла пора задуматься над своим положением. Она избежала неминуемой смерти, что само по себе следовало признать огромной удачей. Являлось ли ее спасение делом рук таинственной Бины? Значит ли это, что у Белой Дамы есть и другие чудеса в запасе? Тогда почему она не сумела отвратить от Рувенды злые чары Орогастуса и погубить этих вторгшихся в мирную страну завоевателей?

Огромные крылья взмахивали редко и сильно. Воздух посвистывал в ушах… Покрытая белым оперением спина была широка и мягка, как постель, покрытая пушистым одеялом. Харамис так глубоко зарылась в ямку, что образовалась позади черноперой могучей шеи, что ей, в общем-то, и не требовалось держаться за длинный шелковистый хохол, свисавший с затылка невиданной птицы. После часа полета девушка заметила, что ламмергейер время от времени поглядывает на нее, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону и кося огромными глазами.

Не зная, как поступить, растерянная принцесса пробормотала:

— Я бы хотела выразить вам глубокую признательность за наше спасение.

Девушке показалось, что птица поняла ее и важно кивнула в ответ. Или ей померещилось? После этого ламмергейер больше не поворачивал голову. Харамис иногда взмахами руки приветствовала Узуна, но подать голос не решалась — птицы летели слишком далеко друг от друга.

Ночь была светлая, ярко сияли звезды, внизу по-прежнему простиралась безмолвная, жемчужно-серебристая равнина. Харамис увлеклась поиском знакомых созвездий, четко вырисовывающихся на бархатисто-черном небосводе. Вон Натянутый Лук, а там сияет Небесный Кувшин, возле него созвездия Ладу, Великий Червь, а вот и Северная Корона…

Боже мой, корона!..

Здесь она, здесь… В перевязанном через плечо плаще, на котором остались капли крови ее матери. Харамис торопливо развязала узел, достала венец королевы с крупной янтарной вставкой, внутри которой просвечивал бездонной чернотой трехлепестковый цветок. Все-таки Волтрик не добрался до тебя, с мрачной усмешкой подумала девушка, и никогда не доберется, покуда я жива. Ты погубил родителей, но я-то жива, значит, и Рувенда не погибла.

Она усилием воли остановила навернувшиеся на глаза слезы. Теперь я — королева Рувенды, теперь мне предстоит защищать страну и людей. И дети мои, когда меня не станет, продолжат мое дело. У нее перехватило горло. Я всегда знала, что придет день, и меня увенчают этой короной, но и подумать не могла, что это случится так скоро. При таких обстоятельствах… Надеюсь, Белая Дама поможет мне, я сейчас так нуждаюсь в поддержке, откуда бы она ни исходила.

Действительно ли в ее медальоне и в том цветке, что в королевской короне, таится великая сила, или ее спасение, прилет этих прекрасных царственных птиц — только случайное совпадение?

А что, если попробовать? Харамис вытащила амулет, крепко сжала его в руке и мысленно приказала: «Немедленно перенеси меня в обитель Белой Дамы!»

Ничего не изменилось — ламмергейеры, как и прежде, продолжали размеренно взмахивать крыльями.

Тогда она попыталась добиться чего-нибудь попроще и попросила: «Пусть передо мной явится хотя бы кусочек еды, или я умру от голода».

Опять все впустую. Ее желудок отозвался долгим неприятным нытьем.

Где же магическая сила? Почему ничего не выходит?.. Глубокое уныние овладело ею. О короне размечталась! Где оно, королевство?! Где он, супруг, дети, которые радовали бы ее материнское сердце?.. Где он, храбрый витязь, который сумел бы защитить ее от всех бед? Ты еще представь, как мы победителями въезжаем в главные ворота Цитадели… Трубят фанфары, бьют барабаны… Глупо! Глупо и пошло… Она всегда ненавидела помпезные торжества, лицемерные любезности, нескончаемые церемонии, которые, в общем-то, и составляли смысл жизни придворных. А долгие заседания отца по самым пустяковым вопросам, бесконечное переливание из пустого в порожнее? Много ли радости доставляли ей многочасовые официальные обеды, устраиваемые ее матерью? А еще утомительные приемы и невыносимая, глупейшая болтовня придворных дам. Если говорить откровенно, то даже ее мать, умнейшую и добродетельную женщину, куда больше занимало сочинение дрянных поэм, разбор их несуществующих достоинств, чем заботы о будущем королевства. Все время ее царствующие родители бежали от ответственности, от раздумий о судьбах страны; все время пытались переложить свои обязанности на плечи недобросовестных и ленивых помощников. При дворе невозможно было проявить инициативу — отец и мать чурались энергичных людей. Харамис, ты же всегда испытывала отвращение к подобному образу жизни, с тоской ждала, когда тебя выдадут замуж, напялят корону и впрягут в этот размеренный, неспешный церемониальный круг… Теперь, конечно, от этого не уйти, свой долг она исполнит, но как все нескладно получается! Разгром государства, поиск выхода из тупика, подготовка сопротивления… Справится ли она?