Демон-Апостол - Роберт Энтони Сальваторе Страница 23

Браумин быстро успокоил их, вернув разговор к прежней теме. Оказывается, в прошлые времена монахи Санта-Мер-Абель снаряжали на Пиманиникуит собственный корабль и открыто, хотя и с благоговением, говорили о священном острове. Никаких убийств или мятежей не было. Плавание, служившее поводом для великого праздника, не было порождением безудержной алчности, способной завести даже на стезю убийств.

Слушатели вздыхали и улыбались — приятно было сознавать, что святые заповеди, на которых основывалась церковь Абеля, в самом деле существовали, хотя, к сожалению, сейчас были позабыты.

Брат Фрэнсис отнюдь не радовался; более того, его терпению пришел конец. Он толкнул дверь и ворвался в комнату. Все четверо вскочили и окружили его, едва не соприкасаясь головами.

— Грязная ложь! — воскликнул он. — Твои слова только внешне почтительны, а по существу, ты говоришь ересь.

— Ересь? — переспросил Браумин, стиснув кулаки.

Он сделал знак брату Виссенти. Тот, заметно нервничая, вышел в коридор, огляделся и, вернувшись в комнату, неслышно затворил за собой дверь.

— Ересь, — решительно повторил Фрэнсис. — Да за одни эти лживые слова человека могут сжечь на костре, а тех, кто их слушает…

— Лживые слова? — воскликнул Делман. — Рассказ брата Браумина звучит гораздо правдоподобнее того, о чем нам говорят отец Маркворт и магистры!

— Ты уже поддался порче! — возразил Фрэнсис. — Наслушался полуправды, искажающей священные события!

— Значит, ты считаешь, что мой рассказ о судьбе «Бегущего» лжив? — спросил Браумин.

— Все твои слова лживы! Ты глуп, брат Браумин, а эти твои подпевалы и вовсе ничего не соображают. Однако знайте: вы играете в опасные игры, гораздо более опасные, чем вы можете себе представить.

— Можем, очень даже можем, ведь все мы были свидетелями того, что произошло с магистром Джоджонахом, — сказал Кастинагис.

Перед внутренним взором Фрэнсиса внезапно возник образ магистра, и ему стало не по себе.

— Зачем ты пришел сюда? — спросил его Браумин.

— Чтобы назвать глупца глупцом, — ответил Фрэнсис, — и предостеречь его, чтобы он не обольщался, его тайна раскрыта. Чтобы предостеречь всех вас. — Он обвел взглядом собравшихся. — Ваши еретические разглагольствования очень опасны, потому что их могут услышать и принять на веру другие. А ты, брат Кастинагис, призови на помощь все свое воображение и представь себя на месте маги… Джоджонаха.

Он повернулся, собираясь покинуть комнату, а остальные замерли в тревожном ожидании. Неужели Браумин так и позволит ему уйти?

Однако Браумин лишь кивнул. Братья расступились, освобождая Фрэнсису дорогу, и он беспрепятственно покинул комнату.

— Думаю, нашим встречам пришел конец, — с кривой улыбкой заметил Кастинагис.

Брат Браумин посмотрел сначала на него, потом на всех остальных. Ему хотелось успокоить товарищей, сказать, что их вера в него и в дело, доверенное ему магистром Джоджонахом, имеет под собой веские основания.

Но он не находил слов. В сознании каждого из них сейчас всплывал образ Джоджонаха, и Браумин не мог сделать ничего, чтобы изгнать его оттуда, не мог заверить их, что им не придется разделить судьбу магистра. На какое-то мгновение он задумался: может, и впрямь не следовало выпускать отсюда брата Фрэнсиса? Но что они могли сделать? Убить его? Или захватить в плен и держать под замком на одном из нижних этажей Санта-Мер-Абель?

Брат Браумин закрыл глаза и покачал головой. Единственным, что могло помешать раскрытию их тайны, было убийство брата Фрэнсиса.

Но как раз этого они сделать не могли.

— Прошлой ночью после вечерни брат Браумин отправился не в свою комнату, — заявил отец Маркворт. Брат Фрэнсис кивнул, стараясь выглядеть удивленным. — Ты знал об этом?

— Вы же сами велели мне приглядывать за ним, — ответил Фрэнсис.

Отец Маркворт помолчал в надежде услышать подробности, разочарованно вздохнул и задал наводящий вопрос:

— И куда же он пошел?

— Вниз, — коротко ответил Фрэнсис, но тут же торопливо продолжил, заметив недовольство на лице Маркворта. — Он постоянно спускается в библиотеку, где в последнее время работал еретик Джоджонах.

— Значит, он тоже на пути к проклятию.

Признание о том, что он видел и слышал, готово было сорваться с уст Фрэнсиса — пусть эти глупцы расплатятся за то, что сделали! — но его удержало одно обстоятельство. Прежде ему хотелось услышать от Маркворта, что на самом деле произошло с «Бегущим».

Он, однако, не сказал ни слова. Учитывая события последних месяцев — захват Чиличанков, холодное равнодушие, с которым Маркворт воспринял убийство Фрэнсисом Греди, казнь Джоджонаха, — Фрэнсис чувствовал, что не готов услышать подлинную историю «Бегущего». И еще он не знал, что станет делать со своей совестью, если выдаст Браумина и его товарищей, а потом будет стоять на площади деревни Санта-Мер-Абель и смотреть, как их пожирает пламя.

— Кто был с братом Браумином? — внезапно спросил Маркворт.

Фрэнсис хотел было сказать, что тот был один, но вопрос прозвучал слишком неожиданно. К тому же его терзал страх, что Маркворт уже знает правду.

— Брат Виссенти, — выпалил он.

— Ну конечно, кто же еще, — задумчиво произнес Маркворт. — Нервный маленький негодяй. И как я только допустил его в Санта-Мер-Абель! И брат Делман наверняка тоже с ними. Ах, вот этого жаль! В нем скрывается огромный потенциал. Именно поэтому я внес его в список монахов, которым было дозволено совершить паломничество на гору Аида.

— Может, этого не следовало делать, — осмелился высказаться Фрэнсис. — Может, именно во время этого путешествия он и попал под разлагающее влияние Джоджонаха.

— А разве ты не путешествовал вместе с ними? — с усмешкой спросил Маркворт. Фрэнсис с беспомощным видом поднял руки. — И еще кто? Кастинагис?

— Не знаю, может быть, — ответил Фрэнсис. — Я не мог подойти слишком близко. В этих нижних коридорах всегда пусто, и звук шагов отдается громким эхом.

— Подумать только! Еретические речи в самых недрах моего аббатства. — Маркворт уселся за письменный стол, с отвращением покачивая головой. — Как глубоко уходят корни заговора Джоджонаха? Впрочем, не важно. — Внезапно в его голосе зазвучала решимость. Он достал из ящика стола пергамент и потянулся к перу. — Жалкие ничтожества, не больше. Достаточно одного росчерка пера…

— Прошу прощения, отец-настоятель, — прервал его Фрэнсис, положив руку на пергамент.

Старик недоуменно поднял на него взгляд.

— У меня нет уверенности насчет их намерений, — торопливо объяснил Фрэнсис.

— Разве это не очевидно?

— По-моему, они просто пытаются найти для себя объяснение… — Фрэнсис запнулся, подыскивая нужные слова, — смерти Джоджонаха. И брат Браумин, и остальные знали его только с хорошей стороны. Он был их учителем.