Стратегия. Возвращение - Вадим Денисов Страница 23

На причале я много общался, особо не акцентируя интереса к покупке моторки, спрашивая попутно. Чаще спрашивал о другом: как рыба, как погода, что платят торгаши… Получил кучу впечатлений, поговорил с интересными людьми.

Широкий и длинный дощатый причал поначалу был пуст, народу не было, лишь парочка одиноких сонных сторожей сидела под плетеными грибками. Рядом с каждым — здоровенная дубина с окованным концом, на поясе кобуры и настоящие сабли.

Лодок в секциях много.

Только мы подъехали, как началась великая движуха, все словно по будильнику подпрыгнули! Появились стайки тук-туков и велоколясок, полноценные автомобили везли к причалам моторы и бочки с топливом. Среди них встречались и вполне приемлемые для сталкеров модели: парочка трехдверных «паджериков» с одноосными прицепами, забавно переделанный под броневичок «самурай», особое внимание Гоблина привлек новенький «рубикон» зеленого цвета…

Похоже, Харди наврал, говоря про малочисленность техники и ремонтников, — объяснимо подчеркивал свою значимость.

Люди тащили весла и сети, стопки мешков, большие оцинкованные тазы и глиняные кувшины. Начинался рабочий день, рыбацкий и охотничий народ выходил на реку. Торговцы шли к усталым рыбакам, только что успевшим проверить ночные сети, динамика примитивных сделок бешеная.

Как и везде, зримость разным городским районам добавляют их запахи — и тут импровизированный рыбный Причальный рынок Китая кроет все остальные районы, как бык овцу. Вот уже и простой покупатель подтягивается за рыбой и раками, в основном это домохозяйки. Три китайца с безменами бегают вдоль берега — за долю малую помогут, если нет своих весов, а на глаз не верится. На широких местных лопухах трепыхаются большие и маленькие рыбины, рыбаки сразу же перекладывают их свежей крапивой — так улов сохраняется дольше, раньше в крапиве волжскую рыбу на подводах аж в Москву возили. Здесь рыба продается исключительно целыми тушами, живая.

Оставив Мишку в машине, я пару раз прошелся мимо ряда низких хибар-складов и строений посолидней, среди которых имелись даже морские двадцатифутовые контейнеры с надписью «FESCO», шуганул предусмотрительно подобранной палкой надоедливых плешивых собак и вскоре решил окунуться в атмосферу покупки-продажи плавсредств, чтобы уже через час отвалить в глубоком шоке.

Шестьсот юаней за самоклепаную байду с ужасными обводами! Не буду рассказывать, как мне понравился новенький катер «сильверлайт» под мощным «мерком». Тысяча двести — и забирай, ни в чем себе не отказывай, грузи девочек.

Наконец, когда уже и рукой махать устал, в безлюдном месте возле одного из сараев ко мне подкрался маленький сморщенный азиат с хитрованскими глазами, похожий на узбека. Он и предложил мне вариант разжиться моторкой задешево. Я же усмотрел в заманчивом предложении еще и другие резоны.

— Сто пятьдесят за разбитый помповик! — вслух продолжил гундеть Мишка. — Без патронов! И сколько тогда нарезнуха? Тысячу?

Все еще терплю.

В общем, материальных ништяков группа пока не обрела — дорого, трахома.

Ни лодки, ни оружия… Хорошо хоть совет дали, наколочку, туда и едем.

За Крепостью и местным Посадом, более-менее благополучным районом Пекина, лежат районы проживания простых китайцев — все уже проснулись, все пашут. На окраине лежит Восточный рынок, один из пяти в Китае, такого количества базаров нет ни у кого в разведанной русскими области Платформы. Подальше от реки, судя по небрежно накаляканной наводчиком-уйгуром по имени Турсун схеме, начинается район откровенной бедноты, где живет голь перекатная; там в принципе делать нечего.

В анклаве уже развита кластерная экономика, поэтому районы города, деревни и фермы сильно отличаются друг от друга. В одной деревушке занимаются исключительно растениеводством, там всегда чистенько, свежий воздух, отличные виды. А вот в соседней производят металлическую посуду, прямо на узких улочках сидят мастера и целый день долбают молоточками по жести, гнут, тянут, лудят, паяют — ужас, какофония! Примитивный производственный муравейник…

В третьей мини-мастерские располагаются прямо под открытым небом, прячась в крытые цеха только на зиму. Посреди улицы стоит печь, рядом — с пяток станков с гончарными кругами. Люди вручную лепят горшки, тарелки и кружки, здесь же первично сушат изделия на солнце, затем обжигают в печи, покрывают эмалью, грузят в тук-туки. И на базар! Элементарное мануфактурное производство.

Даже в самом маленьком поселении Нового Китая есть хотя бы один магазинчик, местные очень любят торговать, у жителей наблюдается предпринимательский бзик, даже если они работают без особой выгоды. Я так думаю: в таком подходе есть важный воспитательный момент. Люди привыкают вкалывать всегда и в любых условиях, а не сидеть на корточках у перекрестков, рассказывая прохожим, что в труде нет смысла.

Конечно, авто тут всегда можно продать…

Это и сделаю. Но не сейчас. Мы уже определились: немного поиграем в штирлицев — уж больно интересные возникают вопросы.

— При таких раскладах я на облезлый дробовик вообще тратиться не хочу! Чего молчишь, командир?!

Елки, так и под ребра ткнуть может! А палец у него — как костыль железнодорожный…

— Зачем шуметь? Цены на лодки прикинули, с оружием пока непонятно, будем думать. Сейчас доедем до этого деда, может, выйдет тема. Все нормально!

— Нормально… Дед какой-то. Скоро уже?

— Музычку воткни! — цыкнул я.

— Так скоро?

Взял с сиденья клочок бумаги, в который, похоже, совсем недавно заворачивали рыбу. Дорожных указателей тут нет. Не озаботились власти Пекина такими мелочами.

— Вроде вот тут. Километров двадцать, потом сплошные развилки.

— К японцам не зарули, я суши не люблю.

— Не заблудимся. Что ты развалился, хоть сканер включи, пора!

Какая тут экзотика пошла!

На переносных жаровнях с шипением жарятся кубики местной разновидности тофу из гороха, готовятся яичные блинчики с укропом, с крыш и заборов свисают проволочные решетки со штопаными носками, за дверьми гремит посуда, по радио звучит китайский рок, изредка перемежаемый чем-нибудь европейским…

Теснота помещений и недостаток освещения постоянно заставляют жителей выходить на улицу, если позволяет погода, конечно.

Сохнущее на длинных еловых шестах белье и одежда порой почти закрывает фасады. Тут нет канализации. В углу каждого двора стоит дощатая туалетная кабинка, пару раз видел даже рубленые. Многим приходится использовать деревянное ведро с крышкой — унитаз системы «матун», а вы и не знали, дачники подмосковные! Утром по улочкам на вонючей велоколяске медленно проезжает золотарь, обитатели района выносят матуны, мужик их быстренько споласкивает ручным насосом.

Дремлет в шезлонге старик, иногда слышишь стук костяшек маджонга, значит, там стариков двое как минимум, чаще же они собираются ворчливыми группами. Рядом подросток чинит велик, девчата школьного возраста возятся с детьми поменьше, мамаши визгливо покрикивают и широкими тесаками шинкуют овощи. Никто не жалуется на тесноту, кажется, что люди сознательно жмутся друг к другу, им так спокойней, безопасней…