Изгнанник - Лариса Петровичева Страница 23

Шани снова взглянул в сторону принца. Тот увлеченно опустошал уже седьмую кружку пенного южного вина. Да, пожалуй, принцессу в чем-то можно и понять: трудно ценить и уважать такого мужа, который напивается до зеленых кизляков и, по устойчивым слухам, недурно проводит время в компании фрейлин собственной супруги. Хотя в последнем аспекте Шани крепко сомневался – Луш явно предпочитал выпивку женскому полу.

– Я вижу, что вам очень одиноко, – сказал Шани. – У вас нет здесь близких людей, а занятия, положенные принцессам по статусу, наводят на вас страшную скуку. Вышивка вас не интересует, а книги из библиотеки, предназначенные для просвещения благородных девиц, нагоняют на вас нешуточную зевоту.

Гвель посмотрела на него так, словно увидела впервые. Шани заметил, что в ее бледном кукольном личике появился живой интерес, а во взгляде – осмысленность.

– О вас говорят, что вы читаете в душах, – проронила принцесса. – Это правда. Мне в самом деле скучно и одиноко. Скажите, вы действительно святой?

Шани смущенно отвел взгляд. О его праведной жизни в столице ходили совершенно неправдоподобные слухи. Рассказывали, например, о положенной для людей его статуса практике самобичевания ради смирения: соседи с испуганным восторгом говорили, что Шани хлещет себя плеткой каждый божий день. О том, что он с упоением лупцует плеткой собственный диван, никто, разумеется, не знал. И честь соблюдена, и шкура не страдает.

О принцессе, впрочем, тоже болтали разное: поговаривали даже, что она слабоумная. Впрочем, это было неправдой. Некрасивая девушка, воспитанием и образованием которой никто сроду не занимался, невольно выделялась простодушием и наивностью на фоне остальных обитателей дворца. Впрочем, Шани несколько раз замечал в глазах принцессы необычный хитрый блеск, словно эта молодая женщина была совсем не той глупышкой, за которую ее принимали. Под маской дурочки будто скрывалось другое существо: алчное, взбалмошное и непредсказуемое. Шани подумал, что, попади Гвель в умелые руки – и Лушу останется только рога полировать. Впрочем, таких рук при дворце пока не находилось.

– Я не святой, ваше высочество, – сказал Шани. – Если Заступник в своей великой милости простит хотя бы часть моих грехов, то я стану вечно благодарить его за это.

Принцесса кивнула, словно его слова только подтвердили то, о чем она догадывалась.

– Вы ведь поможете мне? – спросила она. – Мне больше не с кем поговорить…

– Знаете что? – сказал Шани. – Приходите в мою библиотеку при инквизиции. Я подготовлю для вас интересные книги. Сами убедитесь, что чтение – очень занимательное дело.

Гвель опустила голову.

– Я не слишком хорошо читаю, – смущенно призналась она.

Шани не удивился: среди аальхарнской знати вообще было немного грамотных, а уж о том, чтобы обучать грамоте женщин, мало кто помышлял. Для девушки из порядочной семьи было важнее выйти замуж, чем прочесть книгу. Да и кому вообще нужна ученая жена умнее мужа? – Вы меня научите?

Шани собрался было утвердительно кивнуть, но в это время двери распахнулись, и в зал вошел государь Миклуш собственной персоной – высокий крепкий старик в белом камзоле, с тяжелой тростью в руке. Собравшиеся дружно встали и почтительно склонили головы. Шани поймал взгляд, каким принц посмотрел на трость, и подумал, что сей предмет не раз и не два гулял по спине наследника аальхарнского престола.

– Весело тут у вас, – сказал государь с явным неудовольствием, взглянув на батарею пустых бутылей. – Все развлекаетесь, нет бы делом заняться. Гвель, голубушка, государыня говорила, что хочет с тобой посекретничать.

Принцесса низко поклонилась и, подхватив бисерный мешочек со своим рукоделием, выпорхнула из зала. Шани подумал, что государь очень вовремя пришел на выручку невестке, и тут строгий взгляд серых глаз остановился на нем самом.

– Я по вашу душу, декан, – негромко, но весомо произнес Миклуш. – У меня есть к вам небольшой, однако довольно серьезный разговор.

Шани с достоинством поклонился и приблизился к государю. Фавориты принца смерили декана любопытствующими взглядами, в которых практически не было хмеля. Вот тебе и выпивохи, подумал Шани и сказал:

– К вашим услугам, сир.

– Идемте, – проронил Миклуш.

Вдвоем они покинули зал, и, когда закрылась дверь, Шани услышал за нею нахлынувшую волну голосов: видимо, гостям принца стало очень интересно, что понадобилось старику от новоиспеченного декана. По пути Миклуш молчал, а Шани не подавал голоса: дворцовый этикет был по этому поводу очень строг, да ему и нечего было сказать. Они миновали несколько выстуженных, нетопленых залов и переходов, в которых не было никого, кроме неподвижных охранцев да гулявшего вдоль стен звонкого эха, и, в конце концов, оказались в дальней части дворца, в которой Шани никогда не бывал и сейчас сомневался в том, что сумеет найти дорогу обратно. По всей видимости, это крыло здания было необитаемым: пол здесь давно не мели, старые дырявые гобелены, на которых вряд ли можно было что-то разглядеть, сиротливо болтались на стенах, и ветер вольно гулял по коридорам, насвистывая смутно знакомую мелодию. Миклуш толкнул одну дверь, затем другую, и Шани вошел за ним в уютный, жарко натопленный кабинет.

– Личные покои моего батюшки, – пояснил Миклуш, опускаясь в огромное кресло старинной работы. Палка встала рядом, словно верный часовой. – Сюда никто не забирается – привидений боятся, что ли, а я прихожу, чтобы отдохнуть и поразмыслить. Садись. Ничего, что я сразу на «ты»?

– Кому как не вам так говорить, государь, – скромно ответил Шани и сел на диван напротив. Некоторое время они рассматривали друг друга, затем Миклуш шумно вздохнул и сказал:

– Интересные у тебя глаза. Бабам погибель.

Шани пожал плечами:

– Таким уродился. Ничего не поделаешь.

– Известное дело, – государь протянул руку и взял со стола тощую папку с бумагами. – Я читал письмо о Сиреневом знамении, любопытно это все. Монахи болтают, будто бы ты дух небесный, посланник Заступника?

– Многое говорят, но не все из этого правда, – усмехнулся Шани. – Я посланник Заступника, я святой, я байстрюк настоятеля Шаавхази. Вам решать, кем я буду для вас.

Миклуш довольно ухмыльнулся в усы. Было ясно, что ответ превзошел все его ожидания.

– Молодец. Не ломаешься, не кокетничаешь и не стесняешься неприятной правды, – похвалил он. – Я давно за тобой наблюдаю. Да ты и сам это понимаешь.

Иначе с чего бы тебе вдруг деканом стать? Брант-инквизиторов в столице довольно, есть из кого выбрать.

Шани кивнул. Он подозревал, что за его назначением стоит крупная персона, но не думал, что он оказался в фаворе у самого государя.

– Благодарю вас, сир, – с искренним теплом произнес Шани. – Я рад, что не остаюсь более в неведении относительно того, кто принял столь значительное участие в моей судьбе.

– Не благодари, – вздохнул Миклуш. – Мне это ничего не стоило, кроме утоления корысти.