Наночума. Проклятая война - Джефф Карлсон Страница 23

Уже сама дорога изматывала до предела. Их двоих не хватило бы на то, чтобы следить за Ньюкамом и одновременно избегать насекомых и других опасностей, ориентироваться по компасу и по картам, искать еду и воду, разбивать лагерь. Было ясно, что придется наконец-то обговорить все с Ньюкамом и довериться ему. У него тоже особых вариантов не имелось. Что он мог сделать? Подраться с Кэмом, отбить обратно свою винтовку, затем пристрелить Кэма и держать Рут в плену, связав ей ноги, чтобы она не могла сбежать?

По крайней мере, тут у Кэма с Рут было преимущество. На стоянках они всегда старались улечься поближе друг к другу. Двоих одолеть труднее, чем одного, но эти ночевки бок о бок лишь усугубляли первую проблему. Тело Кэма казалось таким теплым прохладными весенними ночами. И даже под курткой и перчатками, он был куда мягче каменистой земли. Последней ночью Рут прижалась к Кэму, зная, что провоцирует его, но не в силах отказаться от этого тепла.

* * *

Из тех, кто когда-то составлял часть ее жизни, Рут сильней всего скучала по сводному брату. Не по родителям и не по нескольких близким друзьям. Ари всегда был самой большой ее слабостью. Они так и не выяснили отношений и уже никогда не выяснят, потому что Ари погиб — или, с меньшей вероятностью, затерялся среди рассеявшихся по континенту беженцев. Он превратился в идеальное воспоминание, яркое и приятное. И безопасное. Рут понимала это. Даже самые жестокие его поступки были частью того, легкого, лучшего мира до прихода чумы. Вообще-то, в свое время сводный брат сильно ее ранил. По сути, его почти никогда не было рядом. По закону они были родственниками и всегда боялись того, что могут подумать люди. Поэтому Ари бросил ее. Дважды. В третий раз она сама порвала отношения. Все протекало крайне запутанно и бурно.

Рут Энн Голдман была единственным ребенком. Возможно, к лучшему. Ее отец, программист-фрилансер и аналитик, блестящий и очень востребованный специалист, уделял очень мало времени дочери и еще меньше — жене. Рут до зрелых лет не могла понять, почему он предпочел такую жизнь, а не нормальную работу в офисе с девяти до пяти. Сама она росла бойкой девчонкой, резвой и шаловливой, и ей важно было получить признание сначала дома, а потом и в школе, у сверстников.

После развода ее мать нашла более подходящего мужчину, не настолько поглощенного работой. Ее отчим во многом напоминал отца — такой же энергичный и умный. Однако он уделял больше внимания окружающим, больше ценил их, потому что первая его жена скончалась от рака.

Они не походили на Семейку Брейди, неважно, сколько раз ее мать повторяла эту идиотскую шутку. Рут делила ванную со Сьюзан и Ари, что было крайне мучительно и одновременно захватывающе для тринадцатилетней девчонки, всегда пользовавшейся отдельной душевой и туалетом. Дети Коэны имели привычку непринужденно врываться внутрь в нижнем белье или прикрывшись только полотенцем. Обнаженная кожа, хлопок дверью, извинения — чертовски драматично. Оба они были старше Рут, Сьюзан на четыре года, Ари на два, и всегда суматошно собирались на свидания или — в случае с Ари — отмывались после бейсбола и баскетбола. Рут то и дело попадалась им под ноги.

Если любовь — это всего лишь химия, то нет ничего удивительного в том, что сводные брат и сестра оказываются в одной постели. Его отец и ее мама были хорошей парой. Отзвук этого влечения передался и следующему поколению, и они долгие годы ходили кругами, то сближаясь, то отдаляясь. Рут отталкивала Ари своим сарказмом, но притягивала тысячей других способов: разгуливая по дому в одной пижаме, высмеивая его подружек, помогая ему выполнить задания по математике. Между ними всегда присутствовало слабое эротическое напряжение, очень похожее на то, что спустя почти два десятилетия возникло между Рут и Николаем Улановым. Оставаясь одни дома, они то и дело сражались за телевизионный пульт, а в общественном бассейне, на глазах у всех, весело топили друг друга.

Ари был популярным и спортивным парнем. Рут, заучка и ботаник, мало участвовала в общественной жизни школы. У нее было неплохое тело и великолепные волосы, но нос и уши выглядели так, словно она одолжила их у взрослой девицы.

Они впервые поцеловались, когда Рут, семнадцатилетняя, все еще девственная и очень несчастная, прибежала домой после школьного бала. Парень, который ей нравился, не обратил на нее внимания. Возможно, Ари воспользовался этим. Возможно, Рут позволила ему. Он щупал ее сквозь одежду, и она один раз прикоснулась к его члену. На следующий день обоим было неловко. Замешательство воздвигло барьер между ними, а дружба сменилась отчуждением. К счастью, Ари уехал в колледж. Сводные брат и сестра встречались только на каникулах и следующим летом, после чего Рут и сама покинула дом, поступив в Университет Цинциннати. А потом у него появилась настоящая девушка. А затем у нее была первая практика.

В тот год когда Рут исполнилось двадцать один и они оба приехали домой на Хануку, она была уже более опытной. Строила ему глазки за ужином и во время семейного просмотра телевизора. После того как дом погрузился в сон, она оставила свет в своей комнате включенным, делая вид, что читает книгу. Ари тихонько постучал в дверь спальни — и это было приятно, возбуждающе и чертовки романтично.

Так продолжалось долгие годы: день или пара ночей, украдкой проведенных вместе. Конечно, при определенных усилиях их отношения могли стать глубже, но Рут была слишком занята, а Ари без колебаний затаскивал в постель других женщин, что изрядно ее нервировало.

Именно эта кармическая незавершенность мешала его забыть.

Большую часть того, что Рут знала о религии и во что верила, она почерпнула у отчима. Ортодоксальной иудейкой она точно не была, ела у друзей в гостях пиццу с мясом, а ее родной папаша неистово стучал по клавиатуре в шаббат — но после второго замужества матери эта часть ее жизни изменилась. Ари участвовал в соревнованиях по субботам, и отчим с удовольствием возил семью поболеть за сына, однако Коэны, как полагалось, не употребляли в пищу свинины. Они также старались не работать и не включать телевизор по субботам. Вера ее отчима выражалась не в почитании божества, а скорее в уважении ко всем окружающим. В сжатом виде она формулировалась одной фразой, которую обычно приписывали не иудеям: «Не делайте другим того, чего себе не пожелаете».

Учитывая некоторые свойства человеческой натуры, этот принцип нельзя было назвать научным или даже просто логическим, но в нем ощущалась гармония, и он нравился Рут.

Поначалу Рут вела себя с Ари по-детски, а потом эгоистично. Она не могла снова позволить себе эту ошибку.

* * *

После всех этих раздумий Рут приложила массу усилий, добывая в «Уолгринс» пачку презервативов. Мужчины в это время отоваривались консервами в соседнем отделе, и Рут с легким ужасом пыталась представить, как, черт возьми, станет объяснять свои действия, если они ее застукают.

«Потому что я должна это сделать».

Даже если она бы сказала «нет», Кэм мог сказать «да», и особого выбора у нее не оставалось. Рут сама поощряла его и теперь за это возненавидела. Порой не слишком приятно быть женщиной, быть уязвимой, быть одной.