Я - тьма - Джен Робертс Страница 23

Джой отвернулась, и ее тут же вырвало.

— Боже, боже, боже! — приговаривал Колин, закрыв руками уши, словно пытаясь заглушить звук собственного голоса.

— Что с ней случилось? — спросил Джек. — Кто мог это сделать? Это уже не хулиганы.

— Это зло, — сказала Ариес и наконец поняла, что имел в виду псих в автобусе, когда сказал: «Игра окончена».

У них больше не осталось в запасе жизней, чтобы набирать очки.

— Там, снаружи, кто-то есть, — сказал Джек.

Прямо за газоном, у дороги, стояли трое. Они смотрели на школу. Нет, не так. Они смотрели прямо на них.

Ариес оттащила Джека от окна.

— Нам надо уходить, сейчас же! — сказала она.

Кажется, ее никто не услышал. Время тянулось слишком медленно. Они не успеют. Сердце бешено стучало в ушах. Джек, словно в замедленной съемке, отодвинулся от нее, не сводя глаз с окна.

— Надо уходить! — повторила она уже громче, стараясь заглушить собственное сердцебиение. — Надо забрать Беку и Аманду.

Джек наконец посмотрел на нее:

— Ладно.

Но с места не двинулся. Ни он, ни кто-либо другой.

— Давайте же! — закричала она, потянув за собой его и Джой. — Если мы сейчас не уйдем, мы все погибнем!

— Что происходит? — спросила Джой. — Кто убил мисс Дарси?

— Следом за ней они убьют и нас. — Кажется, эти слова наконец подействовали. — Пошли!

К счастью, Колин не стал спорить.

Они побежали по коридорам и уже почти добрались до театра, когда услышали крики.

— Это Бека! — воскликнула Джой.

Все замерли в ожидании, не зная, что делать. Крики продолжались, казалось, целую вечность, а потом прервались. Коридор залила тишина, со всей силы надавила Ариес на голову. Она не могла произнести ни слова — язык прилип к нёбу. Сзади стоял Джек — она чувствовала, как он напрягся.

— Что нам делать? — спросил он.

— Уходить, — сказала Ариес.

— А как же Бека и Аманда? — прошептал Джек. Ариес уже пятилась назад, прочь от театра.

— Мы уже не можем им помочь, — ответила она.

Двери театра со скрипом отворились. Чьи-то шаги эхом отдавались по кафельному полу.

— Бежим! — сказал Джек.

И они побежали.

Ничто

Я чувствую их. Каждого. Чувствую их мысли. Слышу их голоса у себя в голове. Слышу их молитвы, их боль пронзает мое тело миллионом электрических разрядов.

Я знаю об их преступлениях.

Я был свидетелем всем этим преступлениям.

Сторож в Нью-Йорке перекрывает выходы из дома и отключает его от сети, а потом поджигает. Все утро он ходит от здания к зданию и сжигает их вместе с людьми, пока не попадает в свою же ловушку и не взрывается вместе с домом.

В Хьюстоне из тюрьмы убегают сотни заключенных и устраивают на улицах погром, оставляя за собой кровавый след. Полиция не в силах защитить людей — тем более что многие полицейские сами начинают палить по мирному населению.

В Барселоне священник входит в церковь с ружьем и расстреливает всех во время утренней мессы.

В Лондоне хулиганы проливают на мостовую столько крови, что Джеку Потрошителю и не снилось.

Воспитательница детского сада в Торонто поит своих подопечных убийственной смесью фруктового пунша с мышьяком. Осознав, что натворила, она в два глотка допивает остатки коктейля.

Игра окончена.

Люди по всему миру убивают друг друга. Братья нападают на сестер. Родители приканчивают детей. Этому нет доступного объяснения. В тех немногих местах, где еще работают средства массовой информации, никто не может дать людям адекватный ответ.

Но я могу.

Я не в состоянии не обращать на это внимания. Они впились своими когтями прямо мне в мозг. Куда бы ни спрятался, они везде меня найдут. Им даже не придется прилагать усилия. У них есть ключ от моего сознания, и они забирают мои мысли и вместо них вкладывают туда свои.

Совсем недавно я думал, что я такой же, как все. У меня была мама.

Теперь, чтобы спасти мою душу, ей бы понадобилось зажечь очень, очень много свечей.

Где-то в темноте я ловлю мысль. Обрывок воспоминания. Справа и слева, до самого горизонта, простирается белый песок. Прямо передо мной — синий океан. Он огромен. А я очень маленький. Ребенок трех-четырех лет. Я держу в руках совок и ведерко, а родители расстилают на белом, чистом песке одеяло. Песок горячит ноги.

Папа зовет меня.

Мама улыбается.

У нее счастливый вид.

А потом все исчезает.

Мне хочется схватить воспоминание и прижать к себе. Я боюсь, что если сейчас его потеряю, то никогда уже не смогу заново пережить.

Должен быть какой-то способ справиться с этим. Не обращать внимания на жуткие мысли и заставить голоса уйти прочь из моей головы. Но с каждым пропадающим воспоминанием они держат меня все крепче. Скоро человек, которым я был — и пока остаюсь, — исчезнет. Я опустею.

Не я первый, не я последний.

По этой маленькой планете ходит столько пустых людей. Одиноких. Злых. Ожесточенных. Покинутых.

Их нетрудно заполнить.

Три недели спустя

Майкл

— Что думаешь?

Бинокль треснул, и Майкл видел мир расколотым на две половинки. Каждая была бесцветной и слегка расфокусированной. Глаза заболели, и Майкл поморгал, чтобы мир снова пришел в норму.

Что он думал? Они наткнулись на фермерский дом незадолго до полудня. Самого здания было почти не видно за зарослями хвойных деревьев.

— Ну что? — Эванс постучал Майкла пальцем по голове. С силой. Чтобы привлечь внимание.

— Пусто. — Майкл поскреб голову и снова поднял бинокль. Они уже несколько часов наблюдали за домом из кустов. Внутри не было никакого движения, но это ровным счетом ничего не значило. Им еще ни разу не попался пустой и свободный дом. Но они уже далеко отошли от города; оставалась вероятность, что в такую глушь никто не заберется. Вот уже несколько дней им никто не встречался на пути. Не исключено, что это место свободно.

— Может быть, — наконец сказал Майкл. — Стоит проверить.

— А может, и нет.

— Мы не можем так испытывать удачу.

У них кончилась еда. Последнюю пачку крекеров они разделили и съели два дня назад. Они обсуждали возможность охоты. Вокруг было полно диких животных, но жечь костер было слишком опасно. Они не могли рисковать, зная, что тех, других, привлечет дым. Они застряли. Как знать, когда представится следующий шанс поесть? Последнюю пиццу доставили неделю назад, и новых уже не будет. А с ними был ребенок. Несколько дней назад, в заброшенном лагере лесорубов, они наткнулись на женщину с четырехлетним сыном. Каким-то чудом выжили. Ребенок выглядел очень болезненным, и Майкл не думал, что тот долго продержится без еды — и без кое-каких лекарств, которые удастся найти, если очень повезет.