Песня зверя - Кэрол Берг Страница 23

Когда элим потянулся к дверной ручке, я коснулся его плеча и спросил, хотя мне не терпелось поскорее покинуть Кор-Неуилл:

— Давин, что вы здесь делаете?

— Тебя жду, о Говорящий с драконами, — широко улыбнулся он. И прежде чем я успел спросить его, что, собственно, он имеет в виду, элим распахнул дверь и впихнул меня внутрь.

Жизнь драконьего легиона текла в штабе своим чередом, несмотря на раннюю темноту. Свирепого вида женщина выдавала деньги очереди грязных гуртовщиков и возчиков. По обе стороны от нее стояли солдаты с мечами наголо. Люди в красно-черных одеяниях Двенадцати Семейств носили в лагерь кипы одеял и ящики с припасами. Пусть местное население режет лошадей на еду и продает детей в рабство, чтобы купить подгнившей репы, — Всадники будут есть досыта и спать в тепле, если только найдется кого грабить.

Альфригг с квартирмейстером все еще шуршали книгами, но Мак-Ихерна, к великому моему облегчению, видно не было. Среди книг и бумаг стояли две пустые бутылки из-под вина и одна початая, что, как правило, означало, что Альфригг держит переговоры под контролем. У его локтя ждала своего часа красная фляжка с уциатом. Когда мой наниматель поднял взгляд, я поклонился:

— Мастер Альфригг, у меня есть все необходимые сведения. Всадник Зенгал любезно ответил на все вопросы. Осмелюсь сказать, что мы можем удовлетворить все нужды Всадников за умеренную плату. Завтра надо будет послать сюда Тарвила и Джедди, чтобы снять мерки.

Давин положил перед Альфриггом свои заметки и отошел в сторону. Купец принялся изучать убористо исписанные листы.

— Необычные материалы? Особые фасоны?

— Здесь все записано, сударь. Почти все ваши оценки оправдались.

— Превосходно! — Окрыленный успехом, Альфригг, казалось, забыл прежние обиды. — Скажите то же самое вон тому господину, и, если наши последние цифры его устроят, через месяц, начиная с этого дня, мы сможем сделать первые поставки.

Я перевел квартирмейстеру слова Альфригга, словно бы он и вправду не понимал сказанного. "Только бы он согласился, — подумал я, — и можно будет убраться отсюда подобру-поздорову". Теперь, когда наконец представилась возможность задать все вопросы, я мечтал лишь о том, чтобы поскорее оказаться в моей комнате в Камартане и обдумать то, что я узнал. Однако, к моему отчаянию, квартирмейстер решил попытаться сбить цену, и битых два часа они с Альфриггом страстно торговались. Теперь, когда у них снова был переводчик, они не желали обходиться знаками и кивками — я должен был переводить каждое слово.

Два негоцианта снова и снова обсуждали, взвешивали, пересматривали, оспаривали каждую деталь соглашения: сколько, почем, когда, в котором часу, на каких условиях… Я был готов взвыть, чтобы они соглашались наконец или провалились в тартарары. Прибывали работники за платой, в комнате стало шумно. Компания офицеров громогласно обсуждала предстоящие учения и непредвиденно скверную погоду.

Двое слуг подбросили дров в очаг, и в комнате стало душно. Альфригг побагровел — он и так уже взмок от вина и жара финансового сражения, — и рванул воротник толстой куртки:

— Ну, можно подумать, мы уж у дракона в глотке!

Я не ответил. И зря. Он не хотел уступать косоглазому квартирмейстеру ни медяка и сорвал досаду на мне.

— Ну что за высокородный дурень?! Стоит тут и парится в плаще! Нам надо обсудить еще несколько пунктов, так что уж будьте любезны, снизойдите до нас, грязных крестьян. Снимите плащ и давайте-ка думать о деле!

Лицо мое и вправду было в поту, а одежда под шерстяным плащом промокла насквозь, но не мог же я снять плащ — тогда все заметили бы, что я в перчатках!

— Я, пожалуй, останусь так, сударь, — мягко ответил я. — Что мне ответить господину на последний вопрос?

Из узла за спиной женщины с пустыми глазами, стоявшей в очереди за деньгами, послышался надрывный, неумолчный плач младенца. Это было как тупым ножом прямо по нервам. В комнате все кричали, чтобы перекрыть общий гвалт, и к тому же начали грохотать ставни. Из очага повалил дым, стало плохо видно. Многие начали кашлять, и я в том числе. Ветер тут был ни при чем.

Ставни загрохотали сильнее, земля под ногами затряслась. Ящик с металлическими кружками грянулся на пол. Бутылки, стоявшие среди бумаг, опрокинулись, и я, испугавшись, что все придется переделывать, протянул скрюченную руку, чтобы выхватить бумаги из лужи густого красного вина. И в тот самый миг драконы, пролетавшие над крышей, закричали в ненависти своей. Схватившись за край стола, я закрыл глаза и пытался унять пламя, пожиравшее мозг, раздиравшее грудь, охватившее все тело. Я едва не закричал, как тогда, на пути в долину.

Две сильные руки прижали мои запястья к столу. Сердце у меня остановилось, и я открыл глаза, оцепенев от ужаса.

Но это был всего лишь Альфригг — он озадаченно и с искренним участием глядел на меня, не отпуская руки.

— Эйдан, мальчик мой, вам плохо? — Я был готов поклясться, что гвалт стих, а в комнате повисла мертвая тишина, едва он произнес мое имя. Все его слышали. — Краше в гроб кладут!

— Нет-нет, — пробормотал я, проклиная себя за то, что выдумал себе только фамилию. — Все в порядке. А почему вы…

— Вы же прямо в перчатках — и в вино! Снимите их, а то все тут забрызгаете!

— Я осторожно.

— Не глупите, мальчик мой, снимите перчатки!

Какой образ лучше всего отражает понятие "смертельная опасность"? Вот он я — стою, опираясь на стол, и перчатки мои мокнут в винной луже, и я не сниму их, ни за что не сниму, иначе весь ужас прошлого вернется, и я потеряю рассудок. А напротив сидит удем и смотрит на меня недоуменным взглядом, и он твердо намерен заставить меня обнажить руки, а то я запачкаю его бумаги и запятнаю его репутацию. И мне никак не объяснить ему, чего он лишится, если я уступлю его просьбе и меня узнают.

— Альфригг, прошу вас, не надо, — тихо взмолился я.

Его железная хватка не ослабела.

— Вся работа насмарку пойдет! Мы же это вот-вот подпишем! — прошипел он сквозь зубы. Лицо его залилось краской — и не только из-за духоты. Поблизости был только квартирмейстер, и на какой-то миг мне показалось, что все обойдется, потому что перед косоглазым возник Давин и учтиво поклонился:

— Извините великодушно, господин мой, я сейчас тут все уберу!

Квартирмейстер отвлекся, и я как раз успел выдернуть искалеченные пальцы из перчаток. Я тут же спрятал руки под плащ, но слишком замешкался. Челюсть торговца кожей отвисла, а раздражение быстро сменилось любопытством и жалостью. Альфригг был хороший и добрый человек.

— Клянусь огнем Ванира, Эйдан, мальчик мой! Что у вас с руками?! — Голос Альфригга отнюдь не подходил для приватной беседы. — Дайте-ка взглянуть… — Он схватил меня за руку и потянул к свету.

— Альфригг, не надо, — прошептал я, но было поздно.

Квартирмейстер оттолкнул элима в сторону.

— Эйдан? Я не ослышался? Эйдан, у которого что-то с руками? — Он уставился мне в лицо. — Осмунд, немедленно извести верховного командора. Скажи, что мы узнали нечто потрясающее об одном из наших гостей. — Он скользнул вокруг стола и оказался рядом с Альфриггом. Тот по-прежнему мертвой хваткой держал меня за левое запястье, уставившись на мои несчастные пальцы. Когда квартирмейстер увидел работу своего брата по Клану, на лице его расцвела улыбка.