"Волкодав" из будущего - Юрий Корчевский Страница 23

Рассказывал Федотов-Коляда до утра, мы едва успевали за ним записывать. Он выдохся, когда уже солнце стало вставать.

– Все, начальники, не могу больше – устал. Отведите меня в камеру.

Задержанного увели.

– Ну что, офицеры, вижу, вижу – устали. Зато какое дело сделали! Агент Сахно схвачен, радист Коляда обезврежен, и, похоже, будет работать на нас, и без дураков – видели, как за жизнь цепляется! – мерил шагами кабинет довольный Сучков. – Вот отдохнет немного, и я его в радиоигру включу, пусть на нас поработает, немцам дезу скинет. Сахно выпускать к буфетчику уже не будем, пусть с пособником в камере посидит. Буфетчика мы здесь сами возьмем, а вам придется еще потрудиться. Берите машину и следуйте в расположение Второй танковой армии. Сначала возьмите в пехотном полку этого мерзавца лейтенанта – главного диверсионной группы, потом – старшину-танкиста танкового полка. Ориентировки у вас есть. Только сильно прошу, парни, – живьем! Холодный труп нам не нужен, он ничего не скажет.

Голова была чугунной, ноги свинцом налились, во всем теле чувствовалась усталость. Но железо надо ковать горячим – выбора не было. Я посмотрел на товарищей. Они тоже были не в лучшем состоянии после бессонной ночи, но старались держаться.

Мы вышли на улицу. На востоке занималась утренняя заря, обещая ясный день. Свежий ветерок придал бодрости. Мы забрались в полуторку, растормошили уснувшего водителя. Он поматерился сквозь зубы, и мы прекрасно понимали его чувства. Водитель потер ладонями лицо, помотал головой, прогоняя сон, и завел машину.

Выехав из города, мы улеглись прямо на парашюты, лежавшие до сих пор в кузове, и вырубились мертвецким сном. Я еще помнил, что был удивлен – как это парашютный шелк не успели еще растащить на подворотнички. Не иначе – проспали, дело ночью было.

Хоть и трясло немилосердно, удалось в дороге немного вздремнуть. Добрались до одной из дивизий 70-й армии, о которой говорил Коляда, уже к обеду. И сразу – в пехотный полк, к командиру. Предъявили удостоверения офицеров СМЕРШа.

Вконец усталый и замотанный полковник не сразу сообразил, что от него требовалось. Мы же хотели, чтобы лейтенанта – командира взвода связи – вызвали в штаб.

В любом полку вызов в штаб командира подразделения – дело обычное, не вызывающее подозрения. Полковник уяснил со второго раза, чего мы от него добиваемся, и связался по телефону со взводом связи.

– Скоро будет – тут пешком метров триста идти. Чего он хоть натворил? – спросил он у Свиридова.

Капитан не ответил на вопрос.

– Как он выглядит? – спросил я.

– Лейтенант, небольшого роста, чернявый.

– Как в комнату войдет, знак дайте, – сказал Свиридов.

– Какой?

– Да какой угодно – кашляните, например.

Мы встали за двери – так, чтобы лейтенант нас не увидел, когда войдет.

В дверь постучали.

– Войдите!

В комнату бывшего общежития вошел щуплый лейтенант с черными петлицами.

– Товарищ полковник, по вашему приказанию…

Полковник закашлялся.

Мы прыжком бросились на лейтенанта сзади и свалили его. Я бы его и один взял – мы сейчас только мешали друг другу.

У лейтенанта вытащили из кобуры оружие и связали ему руки. Я обыскал подозреваемого, достал документы, развернул служебное удостоверение. Не дай бог – накладка произойдет! Но взяли именно того, главного группы. По крайней мере, со слов Федотова.

Капитан Свиридов повернулся к оторопевшему полковнику:

– Мы забираем лейтенанта в отдел контрразведки Второй танковой армии для проведения следственных действий, согласно приказу полковника Сучкова.

Мы вывели лейтенанта из штаба, помогли ему подняться в кузов, уселись сами.

Я перегнулся через борт и приказал водителю:

– Теперь – в расположение Второй танковой армии!

– Так мы же мимо проезжали…

– Вези и не разговаривай!

Осталось в танковом полку найти и арестовать пособника главаря – старшину Измайлова.

Мы проехали КПП и въехали в расположение танкового полка, о котором говорил Коляда. Чтобы лейтенант не вздумал закричать и не вспугнул раньше времени старшину, мы заткнули ему рот кляпом.

Только захват танкиста прошел совсем не так, как мы предполагали…

Мы подъехали к штабу танкового полка. Андрей остался сторожить в полуторке связанного агента, а мы зашли к командиру – узнать, где можно найти старшину Измайлова.

Увидев наши удостоверения, полковник встал, выглянул в окно, повернулся к нам.

– Чего его искать? Сидит небось в каптерке своей. Он вещевым складом заведует. Я вам сейчас бойца дам, он покажет. А что случилось?

– Надо провести следственные действия, задать ряд вопросов, – уклончиво ответил капитан Свиридов.

Полковник понимающе кивнул.

Мы в сопровождении бойца направились к большому бревенчатому сараю. Широкая – метра полтора – дверь была распахнута. Боец показал рукой:

– Здесь хозяйство старшины Измайлова, – и отступил в сторонку, пропуская нас на склад.

Мы со Свиридовым шагнули в дверной проем. На складе было тесно: вдоль стен стояли стеллажи со сложенным стопками обмундированием – гимнастерками, комбинезонами, шлемами, брюками. Поодаль, почти в углу, стоял стол, за которым сидел и занимался бумагами старшина.

Увидев нас, он каким-то звериным чутьем понял – пришли за ним. Старшина выхватил из кобуры пистолет и, не целясь, от бедра, выстрелил. Рядом со мной раздался вскрик раненого Свиридова. Я вскинул пистолет, который держал наготове, и нажал на курок. Тяжелая парабеллумовская пуля ударила старшину в бок, но он успел выстрелить еще раз, перед тем как упасть.

Я подскочил к лежащему на боку старшине, ногой отбросил оружие подальше. На правом боку его расплывалось кровавое пятно. Он еще дышал, но я видел – не жилец.

Обернулся назад. Свиридов сидел на полу, зажимая правой рукой левую, из-под которой на пол обильно капала кровь. Рядом лежал боец, который сопровождал нас от штаба. Ему помощь уже была не нужна, застывшие глаза уставились в потолок.

– Тьфу, б…, просто снайпер какой-то, а не старшина из каптерки, – выругался Николай.

Я достал из кармана перевязочный пакет, поднял рукав гимнастерки капитана. Рана была сквозной. Перевязав руку, спросил Свиридова: – Что дальше делать будем?

– Обыщи сарай, может – что интересное найдешь.

Верно, труп ничего уже не скажет. Так может быть, записи какие-то есть или другое что?

Я начал обшаривать полки. Стопа гимнастерок, в ней – ничего подозрительного; просмотрел брюки – пусто. В нательном белье, среди комбинезонов – тоже ничего интересного для нас.