Призрак улыбки - Дебора Боливер Боэм Страница 23

Я видел оборотня с китайским меню в руке,

По улицам Сохо он брел, растворяясь в дожде.

Уоррен Зивон.

Оборотни Лондона

Бог свидетель, что я не первый попавший в скандал борец-сумотори. Скажем, несколько лет назад один из чемпионов вынужден был распрощаться с этим видом спорта из-за каких-то теневых операций в игорном бизнесе. Теперь он профессионал и снова наслаждается известностью как победитель турнира в Кагосима. Вообще, в первое время по приезде в Токио, я, помню, был просто в шоке, увидев, что посвященные сумо журналы полны намеков на заранее спланированные матчи, махинации с контрабандой оружия и липкие скандалы на почве секса. Среди последних — история о брошенной жене борца сумо, которая попыталась покончить с собой, сунув голову в газовую духовку, так как ее знаменитый супруг беззастенчиво афишировал свой роман с блестящей красоткой — ведущей новостей на Третьем канале.

Но все эти случаи не похожи на мой, как день не похож на ночь, солнце на тьму, а рыбная похлебка с чесноком на карамельный крем. Волокитство, азартные игры, безответственное мальчишество — все это грехи, которые неизбежно впитывает в себя плоть борца сумо, но в моем случае плоть сама вызвала страшную проблему. Плоть, кровь и шерсть… Но не будем спешить, а то я забегаю вперед.

* * *

Думаю, эта история началась в тот благоуханный октябрьский день, когда я «был обнаружен» на игровом поле Парка Капиолани в Вайкики. Наша команда «Бриллиантоголовые демоны» только что победила в нелегкой борьбе со счетом 43:37, и моя белоснежная форма игрока в регби была живописно заляпана пятнами вулканической грязи, травы и крови «Зорких ящериц Мауи» — наших отважных, но не поймавших сегодня удачу за хвост противников. Потягивая пиво из законно открытой после игры бутылки, я увидел идущего ко мне неряшливого на вид белого.

— Извини, — сказал он, протягивая мне грязноватую, зелено-бурую визитку, рекомендовавшую ее владельца как представителя некоего общества борцов сумо. — Ты случайно не говоришь по-английски?

Вместо ответа я молча уставился на незнакомца, с полнейшим удовольствием изображая благородного дикаря и давая ему возможность насладиться моими томно-тропическими чертами, кудрями, смазанными кокосовым маслом, кожей цвета кофе с молоком, длинными, одинаково развитыми руками и налитыми бицепсами.

— Так все-таки, ты говоришь по-английски? — повторил он нервозно.

— Как паршивый туземец, — сказал я, подчеркивая прононс, который, как я надеялся, был точной копией благороднейшего английского произношения, используемого Яном Ричардсоном в роли злодея премьер-министра в фильме «Играем короля».

— О, замечательно, это большое облегчение, я ведь ни слова не говорю на языке Самоа.

— И прекрасно, — оборвал я ледяным тоном, — потому что я тоже не говорю. Я вовсе не с Самоа, а с другого острова. Кроме родного, владею французским, английским и таитянским. Кроме того, учусь в университете. Пока занимаюсь американистикой, но в качестве мастер-курса выбрал сравнительную культурологию. — Конечно, я несколько прихвастнул, но мне было всего девятнадцать, и я не любил, когда со мной разговаривают свысока.

— Вот уж ирония судьбы, — сказал агент. Он был бледный толстяк, в самой дешевой из мыслимых летней рубашке, с которой странным образом сочетались начищенные белые кожаные туфли и такой же пояс. На голове у него сидел нелепейший матово-черный паричок, выглядевший так, будто голова увенчана разлагающимся трупом мыши-полевки. Как так случилось, что он оказался связанным с сумо? Представить его в виде спортсмена — если речь идет не об игре в шары — было немыслимо. Так что, скорее всего, его прельстила возможность погреться в лучах отраженной славы или же просто подзаработать в роли агента-ищейки.

— В чем вы увидели иронию судьбы? — спросил я с каменным лицом, лихо откупоривая безукоризненными белыми зубами еще одну бутылку пива и показывая, что никаких усмешек и загадок я не потерплю.

— Вах! — обращаясь как бы к самому себе, прищелкнул языком агент. — Я просто подумал, что, если ты пойдешь в гору, тебе придется освоить для интервью более, как бы это сказать, упрощенный стиль.

Почесывая двумя руками бока, я закряхтел, как орангутанг.

— Так сойдет? — спросил я, и одутловатое лицо агента просияло.

— Прекрасно! — воскликнул он. — Все будут в восторге. Он был совсем не так туп, как мне показалось сначала, но шутку не умел разглядеть даже под самым носом.

Приступив ко всяческому рекламированию сумо, он незаметно уговорил меня отправиться в «Халекулани» (в моей номинации — лучший отель на планете) и побеседовать в баре «Дом без ключа» за рюмкой спиртного с главой представляемого им клуба. Звался глава Укэмоти Ояката (титул «Ояката» принято добавлять к имени хозяев спортивных клубов, борцов-ветеранов, остающихся в мире сумо, и главарей шаек) и, как следовало из рассказа, одержал в свое время немало ярких побед, выступая на ринге под именем Куроками.