Ратник. Меч времен - Андрей Посняков Страница 23

— А что-нибудь нам расскажи, дядько Мисаил, — подергал за руку младшенький, Глеб, посмотрел серебряными, как волховская водица, глазами. — Ну, расскажи, а?

— Верно, — поддержал братец. — Чтоб не скучно было до усадьбы идти.

До усадьбы… Как понял Миша, эта вот, что на большой Московской дороге, усадьба считалась у Онциферовичей не основной, а так себе, лишь бы была — для богачества. Опять же — и детишкам потом. Да и сейчас, летом — им там самое раздолье: мамок-нянек поблизости нет, никто не причитает, не следит… окромя вот «дядьки», которому, откровенно-то говоря, не до детей больше дело, а до проблем собственных, так сказать, сугубо личного плана. Ну, надо же как-то отсюда выбираться, не навек же застрял! И браслетики нужные поискать, и… Вот кто была та дева в средневековом наряде? Красавица в синем платье… Почему-то чувствовал Михаил — при делах она, при делах…

— Рассказать, говорите? — одернув рубаху, Миша подпоясался, усмехнулся. — Ладно, кое-что расскажу, идемте.

Ребята обрадовались, засмеялись, опять же — и оделись быстро. Как понимал Михаил — мальцам сильно охота было нового человека послушать. А как же! Здесь ведь ни Интернета, ни телевидения, ни газет, все новости так вот — на слух, из уст в уста.

Что бы им такое рассказать-то? Ага!!!

Пошли по тропиночке вдоль ручья, к дороге. Хорошо кругом: в синем небе солнышко ярко светит, облака бегут белые, ветерок свеженький, приятный такой, прохладный, в кусточках и на деревьях пичуги щебечут радостно, клевером сладко пахнет, шиповником, иван-чаем, какой-то пряной травою. Вон ее тут, травищи-то! Коровы пасутся, козы…

Михаил остановился, подождал мальчишек.

— Есть такие люди, — сказал, — которые других людей крадут да продают в рабство.

— Знаем, знаем, — засмеялся Глеб. — Мамушка про то все уши прожужжала.

— А вот у нас, в Пи… в Заволочье, много людей пропало. Все больше — молодых девушек.

— Так ясно же! — Борис махнул рукою. — Дев-то куда как выгодней продавать, да и справиться — чем с мужиком — легче. Ты рассказывай, дядько Мисаиле, рассказывай.

Рассказывай…

Миша уж постарался, выдал пару страшных историй — с похищениями, с пытками, с убийствами кровавыми, ну как в романах, — парни сразу языки прикусили, заслушались.

Между тем уже и знакомый частокол из-за кустов показался — усадьба. Свернули с тропы на мощеную улицу, Михаил улыбнулся:

— А вот еще случай был…

— Стой, стой, дядя Мисаил, не надо! — неожиданно замахал руками Борис.

Миша посмотрел на него с удивлением — как это, не надо? Ведь только что сам просил. Глебушка — младший — тоже глазенками заморгал изумленно — мол, что это еще братец выдумал?

— Сейчас вот — не надо, — с улыбкой пояснил Борис. — Тут и светло, и людно. А вот после вечерни мы на сеновал ночевать придем… вот там и расскажешь! Темно кругом, страшно… и тут — страсти этакие.

— Ой, славно, славно! — Глеб захлопал в ладоши. — И правда — ночью на сеновале послушаем. Лихо!

— Только не я все время рассказывать буду, — пряча усмешку, заявил Михаил. — Вы тоже не молчите. Где у кого какую девицу-красу вели, украли — расскажете.

— Да мы и не…

— А ежели не ведаете, так поспрошайте… День-то велик!

После полудня позанимались с ребятами оружным боем да снова пошли гулять. На этот раз — на торжище, людей посмотреть, товары… якобы. На самом-то деле Мише на Лубяницу было нужно — в мастерскую стеклодува Симеона. Туда и зашли, уже после торга, отыскали быстро.

— Да зачем тебе стеклодув этот? — хмыкнул Борис. — Эвон, на торгу, браслеток-то мало ли?

— Много, да все не те. Мне покрасивше надобно.

— Оба! — братья весело переглянулись. — Что, зазноба, никак, есть?

— А как же?! — хлопнув Глеба по плечу, Михаил весело рассмеялся. — Как ей не быть, зазнобе-то? Парень я весь из себя — видный…

— Да уж, — разом кивнули оба. — Не сомневаемся… Дак ты зазнобу-то бы на наш двор привел. Батюшка бы вам отдельную избу дал — жили бы.

— Избу, говорите… Ну, может, привезу зазнобу, дай бог.

— Ежели за тебя пущать не будут, ты, Мисаиле, нам скажи, а уж мы за тебя…

Миша только хмыкнул:

— Вот, спасибо, парни!

— Эй, мужичина! — поглядев в сторону, громко крикнул Борис. — Где нам мастера Симеона найти?

— Стеклодува, что ль? — остановился сутулый мужичок в армяке и суконной, безо всякой опушки, шапчонке. Подумал, почесал затылок, потом рукою махнул:

— Эвон! За тем перепутьем его усадебка.

Усадебка. У стеклодува — усадебка! Впрочем, почему бы и нет? Если мастер хороший, да товар ходовой…

Товар оказался — да, ходовой. Именно, что товар — «продукт труда, произведенный для продажи или обмена». Не на заказ… хотя и на заказ Симеон тоже работал, но основную прибыль имел с торговли.

— Браслетиков, бус — много, все на любой вкус, да дешевы — для простого народу деланы. А простых-то людей куда как больше, чем бояр да купцов именитых. Там «вервица», тут «белка» — вот они, «куны»-то, и набегают.

Михаил оглядел усадьбу — небольшую, уютную — с мастерской, с двухэтажным домом, с банею и двумя курными избенками — для подмастерий. Почесал затылок:

— Что, значит, на заказ мало что делаешь?

Стеклодув — высокий широкогрудый мужчина с черной окладистой бородой — усмехнулся:

— Коли заказы есть — так что же не делать? Ты выберешь что? Высмотрел?

Миша покосился на целую россыпь браслетов — красивые, конечно, вещи… но все не те.

— Мне бы вот хотелось в виде змейки, с алыми такими глазками.

— У-у-у! — Мастер покачал головой. — Не часто я узорочье делаю… А с глазками алыми… м-м-м… не ведаю даже… Да и из наших никто. Может, на боярских усадьбах… да, там могут. У Онциферовичей, Мишиничей… Да, у Мирошкиничей знатные стеклодувы… целая артель, вот они могут с узорочьем, а мне — без надобности.

У Мирошкиничей… Выйдя на улицу, Михаил с досадой сплюнул. Попробуй, к ним проберись! Только подойдешь к усадьбе — кто таков?! К мастерам, браслетики заказать? А не пошел бы ты, паря! А ну-ка, в собаки его, ату, ату!

Ну, хорошо хоть — узнал про Мирошкиничей. Какая вот только от этих знаний польза? Тут думать надобно, думать… Может, через мальчишек как-нибудь? Они ж все-таки бояричи, это Мишу сразу со двора попрут.

Бояричи…

Лежали бояричи в темноте смирно, слушали, лишь иногда шуршали свежим сеном. Сеновал на усадьбе большой, просторный, обхватистый. По углам да по стрехам особые травы висят — от комаров, оводов-слепней да прочей летучей нечисти. Помогает, правда, нет-нет да какой комар и прорвется — эвон, зудит прямо над ухом.