Таня Гроттер и посох волхвов - Дмитрий Емец Страница 23

– Не думаю, что матч продлится долго, – сказал он, ирупор разнес его приговор на весь стадион. – Это не игра, а цирк!Терпсихора завладевает обездвиживающим мячом. Она прорывается к Гоярыну.Никогда не видел Гоярына в такой кошмарной форме! Обыграв Тузикова, Терпсихорадразнит дракона быстрыми перемещениями. Умничка Лоткова пытается отвлечь его иуговорить не открывать пасть, но бесполезно! Во-во, глядите, сейчас онпопытается атаковать, да только не тут-то было! Где ему такому сонному? Ну, чтоя говорил? Хитрая муза уносится прочь на черепаховой лире, да только еще раньшезабрасывает мяч в наши распахнутые ворота. Вспышка! Двадцать один! Что-то я непомню, когда еще встречал такой унизительный счет!.. Все, пошел я к Гоярыну.Обездвиживающая магия для старого дракона – это билет на тот свет.

Тарарах снял рупор и, ссутулившись, отправился откачиватьГоярына. В единственном глазу Соловья О. Разбойника блестели слезы. К нему нерешались подходить. В таком состоянии он мог так сглазить, что сам послене вспомнил бы отвод.

Таня еще раз пнула шкаф, как будто он был главным виновникомвсех ее несчастий, и легла на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Матч былпроигран, проигран унизительно и глупо. Если проигрыш невидимкам можно было ещеобъяснить какой-то нелепой случайностью, то здесь их раздавили явно, разделаликак котят.

Зато наяды, дриады, ореады и прочие нимфо-нимфетки радостновопили. Теперь для них была осень не осень и мороз не мороз! Победа грела ихшерстяным одеялом славы. А. Поллони снисходительно улыбался направо и налево,делая вид, что для команды муз это так, рядовая победа, а сам незаметно толкаллоктем пифию, чтобы она не упустила корреспондентов, которые шустрымитараканами уже мчались на халявный фуршет.

Малютка Клоппик улюлюкал, путался под ногами и просил у всехповторить новоизобретенное заклинание Шмыгус сморкатис, утверждая, что оноусиливает ауру удачливости. В действительности же это было заклинание вечногонасморка. Первым в сети коварного малютки попал А. Поллони, списавший все надействие кошмарного тибидохского климата.

Никто уже не видел, что минуту спустя рядом с Гоярыномрухнул вконец обессиленный Пифон, похожий уже не на дракона, а на чучело удава.Из пасти его доносилось:

– Эй, вы там про Грызианчика не забыли? Снова частушечка позаявке Верки Попугаевой в исполнении певицы Эраты (не кипятись, дуся, это мытвое имя русифицировали!)… Посвящается? Ах, ну да, снова Поклеп Поклепычу!Просто ужас, сколько этих клепычей развелось! Грянули!

Не натягивай ты, милый,

На глазенки козырек,

Ты и так самый красивый,

Словно аленький цветок.

Мой миленочек Поклеп

Ходит улыбается —

Зубы новые поставил,

Рот не закрывается…

Ягге, захватив с собой с полдесятка драконюхов, решительнонаправилась к Пифону освобождать внука и вправлять ему мозги с помощьюуниверсального народного средства – взбучки.

Гробыня Склепова аккуратно снизилась и, выбрав место,приземлилась между Гоярыном и Пифоном. Один спал, а другой непрерывно икал,выплевывая все новые частушки. Драконюхи переворачивали его с боку на бок ипытались развязать узел, в который Пифон был завязан. Гробыня брезгливоперелезла через дракона и направилась к раздевалке.

– Склепова! Что за дела? Могла бы хоть для видуполетать! – не удержавшись, крикнул ей Тарарах, вливавший в пасть спящемуГоярыну эликсир из бронзового чайничка.

– Вот еще! Я лицо команды! Мне надо фотографам позировать, ане носиться, как бобик, за мячиками! Вон Гроттерша носилась, и что толку? Ее изкоманды вышвырнули, как грязную тряпку, а теперь Чумиха сказала, что еепредадут! – парировала Гробыня, к которой, чтобы принять у нее из рукпылесос, уже бежала целая дюжина поклонников во главе с Гуней Гломовым.

Тарарах опешил.

– Кто предаст? – растерянно спросил он.

– Кому надо, тот и предаст! Мало ей, что ее из сборнойвышвырнули, теперь еще хуже будет! И вообще, скоро я выйду за Пуппера – тольковы меня и удержали на вашем занюханном острове! Оревуар, мсье Фока! На обиженныхводу возят! – Гробыня передала пылесос Гуне, только что кулакамиразметавшему остальных претендентов, и направилась в раздевалку.

Тарарах задохнулся от возмущения и, не найдя что сказать,долго грозил в пространство кулаком. Гоярын шевельнулся и с хрипом выдохнулоблачко пара. Он понемногу приходил в чувство. Нимфетки, радостно галдя,отправились в Зал Двух Стихий поглощать котлетки и прочую провизию.

«Ночь. Улица. Фонарь. Аптека… Ой, списал у дяди Блока, азачеркивать жалко!.. День. Ветер. Холод. Буян. Мы продули в драконбол. Подуматьна досуге, есть ли в этом какая-нибудь универсальная идея! Если нет – найти!» –записал в блокнотике Шурасик.

Поставив восклицательный знак, он вручил блокнотик своейлитературной секретарше Дусе Пупсиковой и, поэтически скрестив на груди ручки,отправился вслед за нимфами. За ними, дразнясь: «Тили-тили, тесто!» – увязалсямалютка Клоппик.