Гроза чужих морей - Михаил Михеев Страница 23

Увы, иметь на борту орудия и вести с их помощью бой оказалось отнюдь не тождественными понятиями. Для начала оказалось, что никто на борту крейсера попросту не умеет стрелять. Вернее нет, не так, стрелять-то они умели, и даже очень неплохо, вот только не из того антиквариата, что сейчас гордо возвышался над палубой. Современные системы – это совсем другая баллистика, совсем другие прицелы, да и стабилизация орудий тоже чего-то стоит, поэтому, несмотря на то, что все необходимые для ведения огня таблицы в базах данных крейсера имелись, а лазерные дальномеры выдавали дистанцию с недостижимой для местных артиллеристов точностью, толку от этого было чуть. В общем, с тридцати кабельтов, на которые попросили подойти артиллеристы, они промахнулись в десяти случаях из десяти.

Усмехающийся про себя Плотников, который, в общем-то, и не ждал иного результата, распорядился подойти ближе и уравнять скорости на дистанции двадцати кабельтовых. К тому времени японец, отчаянно дымя, уже шел на пятнадцати узлах – скорее всего, его капитан, в тщетной попытке уйти, приказал заклепать клапана. Разумеется, это было бесполезно, но и сдаваться просто так даже перед лицом имеющего подавляющее превосходство крейсера японцы не собирались. Правда, возможно, на этот эпический героизм их вдохновила явная криворукость и прогрессирующая косоглазость его артиллеристов, но факт оставался фактом – японский корабль останавливаться категорически не желал.

С двадцати кабельтовых, при полностью уравненных скоростях, дела у артиллеристов пошли несколько лучше. Во всяком случае, пятый снаряд угодил в борт транспорта, проделав в нем дыру и вызвав небольшой пожар, а восьмой сковырнул единственную трубу. Скорость транспорта начала резко падать и, когда приноровившиеся наконец артиллеристы всадили в него еще пару снарядов, он окончательно лег в дрейф. Судя по мельтешению на его палубе, с противоположного от крейсера борта команда торопливо спускала шлюпки. Ну, флаг им в руки. Сблизившись на совсем уж смешные пятнадцать кабельтовых, крейсер вновь открыл огонь. Сейчас попадания шли одно за другим – в неподвижную мишень с такой дистанции промахнуться было сложно. Получив несколько снарядов под ватерлинию, пароход внезапно лег на борт и поразительно быстро затонул.

Несмотря на то, что никакого разбора полетов не последовало, артиллеристы крейсера и так прекрасно понимали, насколько сильно опрофанились. По большому счету, роли это не играло – в случае боя с мощными артиллерийскими кораблями противника должны были использоваться штатные восьмидюймовки, способные уничтожить любой из существующих в этом мире кораблей с запредельной даже для двенадцатидюймовых орудий дистанции и притом с впечатляющей точностью огня. Ну а транспорты топить… Да и пес с ними, можно и подойти поближе, все равно никакого реального сопротивления ожидать не приходилось. Единственно, чего жаль – это топлива для вертолета, ну да ничего страшного, его пока хватало, а вот достойных целей для винтокрылой машины пока что не наблюдалось.

Следующий транспорт так и потопили – легко догнали и с полутора миль открыли беглый огонь. Идущий под британским флагом в сторону Японии корабль был пущен на дно моментально, шимоза против небронированных целей была хороша, однако это была последняя удача – больше транспортных, да и любых других кораблей на пути не встречалось до того самого момента, как беспилотный разведчик не передал картинку безмятежно стоящих на якорях кораблей японского флота.

Английский аристократ всегда называет кошку кошкой, даже споткнувшись о нее в темноте. Это русским с их богатым, экспрессивным, образным, но притом совершенно нелогичным языком можно высказать все, что они думают, но настоящий лорд будет сдержан и спокоен в любой обстановке. Возможно, именно поэтому английские, да и не только английские аристократы, разговаривая со своими русскими коллегами, никогда не считают их равными себе. Могут, в зависимости от ситуации, оставаться бесстрастными, улыбаться, вежливо кивать, выражать всяческое расположение… Да что угодно они могут, но все это будет маской, почти всегда скрывающей презрение. За Ламаншем людей нет, это относилось ко всем, а к русским – в особенности.

Однако сейчас обладателю породистого лица и не менее породистого взгляда на жизнь было над чем задуматься. В очередной, далеко не первый раз перед ним стояла загадка, но впервые он не знал, с какой стороны ее надо решать. И виной всему были, как ни странно, все те же русские, которых в просвещенной Европе принято было считать простоватыми и недотепистыми. Однако принято или не принято – роли это сейчас не играло ни малейшей. Грозила повториться ситуация вековой давности – похоже, русские вновь нацеливались на доминирование среди цивилизованных стран. В Англии хорошо помнили, что не так и давно еще ни одна пушка не могла выстрелить без разрешения из Петербурга, и вовсе не жаждали повторения той эпохи. Мало кто помнит, но Нельсон, великий Нельсон во время средиземноморского похода вынужден был умерить свои амбиции, не рискуя связываться с Ушаковым, и ничего не рисковал предпринять, не согласовав с ним. Ну и, кроме того, англичане прекрасно понимали – русские помнят, кто стоит за убийством Павла Первого и десятками других, не таких громких, но не менее неприятных для России пакостей. Классическое "они знают, что мы знаем, что они знают…", и так до бесконечности. Но русские – варвары, они не умеют забывать прошлое в угоду интересам настоящего, и, если представится случай, наверняка отомстят. Именно поэтому нельзя было допустить, чтобы история повторилась.

Ситуация была сколь простой, столь и обидной. Будучи сильнейшей мировой державой, Великобритания не имела серьезной армии, да и то, что имелось, было разбросано по всему миру, наводя и поддерживая порядок в ее многочисленных колониях – силе и гордости империи, но при этом ее проклятии, исправно поставляющих ресурсы, но берущие за них плату жизнями английских солдат. Да, солдаты эти были храбрыми, отлично обученными и вооруженными, иной раз небольшими отрядами заставляющие отступить, а то и разбежаться туземные армии, но их было слишком мало. Небольшой остров просто не имел таких колоссальных людских ресурсов, как та же Россия или совсем недавно сформировавшаяся из десятков разрозненных княжеств Германия, и потому надежных солдат из метрополии всегда не хватало, а войска, набираемые из туземцев, все равно были классом ниже их. Даже такие элитные части, как гурки, все равно в массе своей уступали королевским гвардейцам. И это при том, что солдаты Германии или России были равны английским, да и французские мало им уступали. Страшно представить себе русскую армию, сумевшую высадиться на Британских островах – ее просто нечем было бы остановить. Именно осознание этого неприятного факта и заставляло Британию постоянно жить на осадном положении, вкладывая деньги во флот, который железной стеной отделял метрополию от соседей, и постоянно интригуя, чтобы ослабить их, стравить между собой и тем самым обезопасить свой жалкий остров. Страх, постоянный, привычный, ставший уже неосознанным страх – вот что двигало англичанами, и приросшая к лицам маска бесстрастности обманывала не только других, но и их самих. Разумеется, это относилось, в основном, к элите, тем, кто был посвящен в хитросплетения политики и закулисных игр. Простые солдаты, матросы, рабочие мало отличались от таких же во всех остальных странах, но решения принимали не они, а именно те, кто сидел наверху и дергал за ниточки. Те, кто боялся.