Рабыня драконьей крови. Часть 2 - Сильвия Лайм Страница 23

– Но я хочу, – проговорила еле слышно, едва шевеля губами.

Признаваться в своих чувствах всегда сложно. Особенно когда эти чувства такие противоречивые.

Айден действительно никогда не спрашивал. Однако так уж вышло, что он понравился мне с первой встречи, с первого взгляда, несмотря на все то ужасное, что происходило с нами и вокруг. А затем я доподлинно узнала, что он вовсе не настолько плох, как кажется. Да, Седьмой принц был властным, самоуверенным и даже местами возмутительно наглым типом. Но он также был добрым и ласковым, а еще он всегда меня веселил. И защищал, хотя, по сути, в этом мире его жизнь считалась тысячекратно дороже моей. Но Айдену, казалось, не было до этого никакого дела.

Вероятно, будь на его месте кто-либо другой, все сложилось бы иначе. Вероятно, если бы дарком, укравшим меня, оказался, например, Мельгорион, я не испытывала бы к нему ровным счетом ничего. И, скорее всего, уже давно попыталась бы сбежать.

Но моим дарком был Айден. Айденион Огненнокрылый.

И это все меняло.

Принц тем временем обхватил мое лицо ладонями, целуя на этот раз медленно и осторожно, словно это могло мне повредить. Словно он сам мог меня повредить или сломать.

Но ломало меня совсем другое.

– Моя боевая драконица, – болезненно улыбнулся он, едва касаясь моих губ.

– К сожалению, я не драконица, Айден, – сдвинув брови, ответила тихо, чувствуя растущий внутренний протест. – И я не буду давать тебе обещаний не приходить. Даже если ты ждешь, что я покорюсь, как должна бы покориться твоя аара. Я не простая аара, Айден… Айденион Огненнокрылый.

Принц мягко усмехнулся, покачав головой.

– Ты не даркесса, Селина, это правда. И действительно не простая аара. Это я понял уже давно, хотя мне пока и не ясно, что с тобой не так. Почему рядом с тобой все не так…

Уголки его губ снова дрогнули, когда он провел рукой по моим растрепавшимся волосам и зажал кончики между пальцами.

Я опустила взгляд на его ладонь, с некоторым уже привычным удивлением замечая, что мои пряди в его руке уже давно не того цвета, что прежде.

– Ты обладаешь силой, которой обладать не должна и близко, – продолжил Айден задумчиво, хоть и довольно мрачно. – И при этом ты человек, это бесспорно. Не драконица. Ты пахнешь как человек, твоя кровь – кровь человека.

Я невольно стиснула зубы.

– Спасибо, что напоминаешь о том, какие мы разные, принц. Не бойся… я помню.

Мне хотелось сказать это с гордостью. Словно я пытаюсь дать ему понять, что не стыжусь этого. Что я горжусь тем, что являюсь человеком. И не нужно мне ничего иного.

Но почему-то не вышло. И, сглотнув болезненный ком в горле, я вдруг поняла почему.

Никто не говорил мне, никто не объяснял до конца правил этого мира, но с самого начала пребывания здесь все вокруг твердило об одном: Айден – драконий принц, а я лишь вещь. Человек, ценность которого несоизмерима с ценностью дракона.

А значит, и быть рядом с ним я не могу. Не имею права.

Обычно, безответно влюбляясь в кого-то, мы инстинктивно размышляем о будущем, мечтаем о том, чего, может быть, никогда и не случится, однако о том, что случиться все же может.

Но если вдруг окажется так, что я и впрямь влюбилась в Айдениона Огненнокрылого, то в этом мире мне запрещено даже мечтать. Потому что он не просто принц, он – огромное крылатое существо, изрыгающее огонь и летающее под облаками. А я… крохотное животное с двумя ножками и ручками где-то далеко внизу.

Однако несмотря на все мои печальные размышления, ввергающие все глубже и глубже в бездну отчаяния, принц вдруг сдвинул брови и, скривив губы в подобии улыбки, проговорил нечто неожиданное, прижав меня крепче и как-то конвульсивно сжимая ладонь в волосах у меня на затылке:

– А знаешь, я не люблю дракониц, Селина. Они все вздорные, надменные и гордые, словно орлицы, несущие яйца из черного золота. А могу тебя уверить, скорлупа драконьих яиц вовсе не из него…

Его грудная клетка слегка затряслась, и, чуть отодвинувшись, я с изумлением поняла, что он смеется.

– Ты шутишь? – выдохнула я.

– Нисколько, – покачал он головой. – Точно тебе говорю, не из золота.

– Драконы правда откладывают яйца? – не поверила я, сразу представив, как обычная даркесса, выглядящая как человек, вдруг вместо ребенка рожает яйцо.

Но Айден объяснил:

– Только в драконьем облике. Такова древняя традиция, которую завещала Крылатому племени сама Яросветная дева.

Принц взял меня за руку и завел в белоснежную беседку, о колонну которой мы, оказывается, и опирались пару минут назад. Внутри на низком желтовато-золотом каменном столе, испещренном изумрудными прожилками, стояла темная бутыль, опечатанная алым сургучом, бокалы и крупная клубника в вазе.

И, даже понимая, что все это не настоящее, я испытала вполне реальный голод. Да и ощущения в этом ментальном мире оказались вполне реалистичными.

– Говорят, таково было проклятие, наложенное Ясноземным старцем на нас – детей Яросветной девы. Драконы, которых она создала, оказались тысячекратно сильнее людей, при этом по желанию в них же и превращаясь. Это показалось богам нечестным и разозлило их. Тогда Ясноземный создал закон, по которому дракон может выносить свое дитя только в истинном облике. В ином случае на него обрушится ужасная кара – проклятие Рока.

– Что же это за проклятие? – ужаснулась я, пока принц наливал мне в бокал прозрачное, бурлящее аппетитными пузырьками вино.

Законы этого мира казались все страшнее. А близость к богам выглядела совершенно удивительной.

– Никто не знает, – пожал плечами Айден, наливая и себе. – Говорят только, что сила проклятия зависит от силы самого рожденного младенца. Для кого-то это может быть… вроде увечья. Как у людей, например, бывает, рождается больной ребенок. Так и у нас.

– То есть, скажем, может родиться дракончик… с каким-то физическим недостатком?

Айден покачал головой.

– Нет, физиология драконов идеальна, мы почти не болеем благодаря колоссальной магии, заключенной в нашей крови. Но из дракона, рожденного под сенью проклятия, может вырасти, к примеру, сумасшедший убийца. Но это вовсе не обязательно, Рок может настигнуть дракона и иначе. Такой ребенок может, например, стать патологически неудачливым. Или и вовсе лет в двадцать он может вдруг оказаться под действием неизвестной болезни и едва не умереть… навсегда изменившись.

– Драконы же не болеют, – пробормотала, совершенно сбитая с толку.

То, что рассказывал Айден, звучало какой-то необоснованной жестокостью. Если и впрямь один из местных богов наказал весь драконий род подобной гадостью в виде проклятья, то это, должно быть, ужасно злой бог.

С другой стороны, если думать об этом как о равновесии, то… все немного вставало на свои места. Люди сами по себе могли родиться с болезнью или сумасшествием. Даже с неудачливостью. А драконы, получается, изначально самими создателями были задуманы как более сильные, выносливые и безупречные существа. Должно же было и у них оказаться какое-то слабое место?..