Роман с призраком - Жаклин Митчард Страница 23

— Да просто это очень легкое стихотворение, — поддразнил ее Бен.

— Оно мне очень нравится! А что нравится тебе, умник?

— «Тогда лишь при лунном свете. Меня жди при лунном свете. Вернусь я при лунном свете, хотя бы разверзся ад». [14]

— Что это?

— Сама найди, — ответил Бен, пальцем опуская воротник своей кожаной куртки и наклоняясь, чтобы поцеловать Мередит в нос.

Он не прикоснулся к ней, но она снова почувствовала исходящий от него жар и странное золотистое ощущение того, что ее любят и желают. Неуклюжие поцелуи Уилла и Дэйна не шли ни в какое сравнение с этими новыми чувствами. Не коснувшись ее и пальцем, Бен превратил Мерри в прекрасную желанную женщину.

— Тебе ничего не грозит? Хочешь, я посижу здесь и понаблюдаю за домом?

— Не волнуйся, все хорошо, — глубоко вздохнув, ответила Мерри. — Спасибо за беспокойство. Надеюсь, мы еще увидимся.

— Можешь в этом не сомневаться, — заявил Бен, сбегая с крыльца. — Я похитил у тебя перчатку. Она лежала на ступеньках! Должно быть, ты ее обронила, когда заходила в дом.

— Отдай! — шутливо воскликнула Мерри.

— Она пахнет тобой, — ответил он и бросился бежать по улице.

Мередит ничего не оставалось, кроме как вернуться в дом и задуматься.

Внезапно у нее закружилась голова. Она остановилась перед дверью, и ее последней мыслью было: «Нет… нет, что это?»

Вокруг было что-то вроде парка, только в нем росли совершенно незнакомые деревья, с корявыми стволами и широкими листьями. С них свисали лианы. Трава была вытоптана, но по веткам деревьев прыгали изумительной красоты птицы. Голову Бена покрывала каска, а его лицо было измазано сажей и взмокло от пота. «Ну же, приятель, — говорил он. — Осталось совсем немного. Всего несколько футов». Земля вокруг него то и дело взметалась фонтанчиками, как будто по ней молотил град. «Ну же», — повторил Бен и упал на живот, лицом вниз, закрыв голову руками. Это была какая-то спортивная игра. В ней существовала цель, к достижению которой стремились все игроки. Всем был нужен шлем. Все были измазаны грязью. Земля была сырой и скользкой. А у Бена был испуганный вид. Ему было страшно и очень грустно.

— Мерри, ты собираешься входить? — спросил Адам. — Мышка, с тобой все в порядке?

Это обращение он использовал только в тех случаях, когда бывал особенно нежен или испуган. Мерри решила, что сейчас это и то, и другое.

— Все хорошо, Муравей Адам. Я вышла, чтобы подышать воздухом. Я учусь э-э… медитировать. Поэтому стараюсь молчать.

— Похоже, ты действительно научилась впадать в транс. И очень долго дышала воздухом. Я слышал, как ты с кем-то разговаривала прямо под моим окном.

Адам любил, чтобы у него в комнате было холодно, и всегда держал окно приоткрытым. Перед тем как лечь спать, Кэмпбелл всегда заходила к нему и закрывала окно, но сейчас ее дома не было. Мерри и не подумала, что он может открыть окно и подслушать разговор.

— Мне сейчас не очень-то нравится оставаться дома одному, — вдруг заявил Адам.

Для двенадцатилетнего подростка это было серьезное признание. Мерри поняла, что он и в самом деле не на шутку перепугался.

— Сейчас утро, — напомнила она ему. — И твои сестрички обе дома.

— Мэллори спит как убитая. И время года жутковатое.

— Зима? — не поверила своим ушам Мередит.

Адам всегда любил зиму — лыжи, Рождество, снег…

— Когда мы ночью остались одни, я слышал доносящиеся с улицы звуки, — сообщил Адам сестре. — Поняла? Жутко так было! Я слышал… опоссумов и летучих мышей, и прочую фигню. И голоса. После того как ушла Луна. Жуткие голоса.

— А бизонов там не было? — вслух поддразнила его Мерри.

Про себя она взмолилась: «Только не это! Господи, не делай его таким, как мы с Мэллори!»

— Смейся, смейся, Мередит. Ты ведь у нас смелая. Никогда ничего не боишься. И не вскакиваешь с воплями посреди ночи.

— Один раз в жизни было, — ответила Мерри, вспомнив сон, который приснился ей в прошлом году.

— Мерри, не обижайся, но это лажа! — рассердился Адам. — Я ведь не одна из ваших безмозглых подружек, которые считают, что вы так похожи друг на друга, что практически являетесь одним человеком. Я слышал, как вы обе орете по ночам. И довольно часто. Так что это и Мэлли касается. То есть это выглядит так, будто вам снятся кошмары. А только что ты сидела тут и разговаривала сама с собой.

— Я повторяла стихотворение, — ответила Мерри. — Ме-ди-та-ция. Это успокаивает.

— Да уж, ты спокойна, как пожар на фабрике фейерверков!

— Давай найдем это стихотворение. Это домашнее задание.

Мерри должна была каким-то образом переключить его. Она встала на колено Адаму, чтобы достать из шкафа пыльный том «Сокровищ британской и американской поэзии», когда-то приобретенный Тимом. Но строчка, которую цитировал Бен, на глаза не попалась. Мерри подошла к компьютеру и набрала в поисковике: «Хотя бы разверзся ад». На мониторе мгновенно возникло стихотворение в несколько страниц длиной.

— Смотри, Муравей, это старое стихотворение. Ему посвящены вебсайты. Тысячи ссылок. Люди от него без ума, — воскликнула Мерри.

— Потрясающе, — откликнулся Адам.

— Слушай! — приказала Мерри.

Она начала читать Адаму посвященную стихотворению статью: «Оно оказалось старым, таким старым, как… невообразимо старым. Его написали еще в начале века. Причем не этого, а прошлого. В нем говорилось о девушке, которая смотрела в окно, ожидая своего возлюбленного, разбойника. Ее звали Бесс, она была черноглазой дочкой хозяина… э-э… гостиницы, вплетавшей в черные косы алый бант. Их свидание было кратким, и после одного-единственного поцелуя разбойник отправился кого-то грабить. Бесс захватили британские солдаты, вломившиеся в… гостиницу ее отца. Они хотели убить ее дружка, который, будучи разбойником, во всех остальных отношениях, видимо, был порядочным человеком. Наподобие Робин Гуда. Во всяком случае, так считала Бесс. Солдаты напились и привязали Бесс к кровати, сунув ей под живот мушкет, так, чтобы она не могла и шелохнуться. Стемнело. Приближалась ночь. И только она знала, что скоро прискачет ее возлюбленный.

Она услышала стук копыт.

Солдаты услышали стук копыт.

Шевельнув пальцем, Бесс нажала на спусковой крючок». — Взволнованная, Мерри начала вслух читать стихотворение Адаму.

Коня развернул он и шпорил, не зная о том, кто стоял,

Согнувшись, и голову Бесси в кровавых ладонях держал!

И только под утро узнал он — осунувшись, онемев,