Безымянная - Эдриенн Янг Страница 23

– Меня зовут Голландия. – Она сложила руки перед собой, и свет отразился от камней в ее кольцах. Она смотрела на меня.

Уэст сделал шаг ко мне; я же, не зная, что сказать, смотрела на нее в ответ.

Изумленный взгляд Голландии пробежался по моему лицу.

– Ты Фейбл, – нежно сказала она.

– Да, – ответила я.

В углу, скрестив на груди руки, к стене у горящего камина прислонялся Клов. На каминной полке стоял обрамленный портрет, и как только мой взгляд сосредоточился на девушке в красном платье, чью голову окружал позолоченный нимб, у меня сперло дыхание.

Изольда. Моя мама.

– А ты, должно быть, Уэст, – проговорила Голландия, переводя на него взгляд. – Капитан теневого корабля Сейнта.

Уэст замер. Ему хватило ума, чтобы не возразить ей, но его взгляд мне совсем не понравился. Я боялась, что он вот-вот что-то вытворит, отчего ему перережут горло.

– Да, я прекрасно знаю, кто ты. – Голландия ответила на его незаданный вопрос. – И прекрасно знаю, чем ты занимаешься.

Я перевела взгляд между ними. Как такой человек, как Голландия, мог знать что-то о Уэсте, когда никто в Узком проливе не знал?

– Чего ты хочешь? – напрямую спросил Уэст.

Она улыбнулась.

– Не беспокойся. До этого мы дойдем.

– Голландия. – Голос Золы поглотил тишину, но стоило ей посмотреть на него грозными глазами, как он сразу же закрыл рот.

Трещина в его невозмутимом внешнем виде теперь превратилась в глубокое ущелье. Здесь Зола не обладал властью, и все это понимали. Казалось, что не волнуется только Клов. Не знаю, бояться ли мне от этого или, наоборот, успокоиться?

– Не думаю, что ты в списке приглашенных на это торжество, Зола, – заговорила Голландия, ее голос походил на музыку. Мягкий и мелодичный.

– Приношу свои извинения, – ответил Зола, распрямляя спину. – Но я решил, что нам пора разобраться с делами.

– Правда? – чопорно бросила она. – Я четко обозначила: если ты еще раз приплывешь в Безымянное море, то оно станет последним местом, куда ты причалишь.

– Да, у нас свое прошлое…

– Прошлое? – спросила она.

– Прошло почти двадцать лет, Голландия.

Я посмотрела на Голландию и поймала на себе ее взгляд, прежде чем он снова обратился на Золу.

Зола стал спокойно расстегивать пиджак, не отрывая от нее глаз, стража Голландии ступила к нему, достав мечи. Зола взялся за лацканы и распахнул пиджак, демонстрируя четыре кармана, из которых свисали завязки кожаных мешочков. Она не двинулась с места, когда он выложил самоцветы на зеркальный поднос и аккуратно разложил их для осмотра.

Зола застыл в ожидании, позволяя Голландии осмотреть камни.

– Считай это подарком.

– Думаешь, несколько сотен каратов самоцветов заставят меня забыть о том, что ты сделал? – Слова медленно сошли с ее губ, а в воздухе повис холодок, несмотря на горящий камин.

– Я привез тебе не только это. – Взгляд Золы остановился на меня.

От его взгляда я непроизвольно сделала шаг назад и прижалась к стене. Но все внимание Голландии было приковано к Золе.

– Думаешь, эта идея твоя?

Оторопев, Зола раскрыл рот, смотря на Голландию.

– Что?

– Заплати ему. – В тишине прозвучал приказ Голландии.

Страж обошел стол и снял с полки серебряную шкатулку. Поставил ее на поднос, осторожно открыл крышку, за которой скрывалось сколько медяков, сколько я в жизни не видела. Возможно, тысячи.

Вдруг Клов зашевелился и вышел из тени.

– Нет нужды считать, – бросил он. – Я доверяю тебе, – обратился Клов к Голландии.

Меня накрыл холод, как от студеной воды, я вцепилась в рукав пиджака Уэста, пытаясь удержаться на ногах. Пытаясь соединить подсказки воедино.

Клов не вел слежку за Золой. Он доставлял Золу. Голландии.

– У матери никогда не заживает рана от потери ребенка. Она только воспаляется, – отметила Голландия. – Даже твоя смерть ее не успокоит.

Зола уже шаркал ногами к двери, широко раскрыв глаза.

– Я вернул ее. Тебе.

– Благодарю тебя за это. – Она подняла палец, и страж открыл дверь, за которой ждали двое мужчин.

Они молча зашли в комнату и, прежде чем Зола что-либо осознал, схватили его за пиджак и потащили в темный коридор.

– Подожди! – прокричал он.

Клов захлопнул крышку шкатулки, вдали эхом раздавались крики Золы, а я поняла, что слышу только звуки своего дыхания, вырывающегося из меня испуганными порывами. Вдруг голос Золы умолк, и я услышала, как он рухнул на пол.

Моя ладонь, сжимающая ручку клинка, спрятанного между юбками, вспотела; не отводя взгляда от темноты, я заморгала, когда по освещенному комнатой белому мрамору растеклась яркая кровь. Дальше повисла тишина.