Билет: «Земля – Нордейл» - Вероника Мелан Страница 23

– Не видел такую…

– Не знаю…

– Танька может знать, в местном клубе работает…

– Вроде не видела. Да, думаю, думаю! Может, почтальонша знает? Она здесь уже двадцать лет живет… Где дом? Да вон на углу…

– Тощая девчонка? Да тощих у нас много… Что? Инга? А вот Инга только одна… Что ж вы сразу не сказали?

На третий этаж блеклого дома Браун поднимался в более чем мрачном настроении. Миновал квартиру, откуда пахло чем-то съестным, на автомате отметил грязь в подъезде, остановился перед обшитой коричневой кожей дверью. Нажал на кнопку звонка.

– Ты…

Он даже не знал, что именно собирался ей сказать.

– О, привет!

Его как будто ждали. И не ждали. В любом случае той, которая утром покинула его дом, откатив от ворот велосипед, было на гостя в высшей степени наплевать. На лбу морщинка, тонкие брови нахмурены, а в голове будто сложная математическая задача.

– У тебя язык слишком длинный?

В нем еще булькало и кипело, а ей наплевать. На него глянули с интересом, но тут же его потеряли – мол, сам виноват.

– Заходи.

Она совершенно его не боялась. И после Риммы Инга даже не казалась ему наглой. Браун был зол. Он хотел жрать, хотел нормально отдохнуть, он перся сюда, чтобы высказать обидчице то, что наболело, но, доехав, понял, что где-то по пути растерял пыл.

– Спать будем вместе!

В ответ хмыкнули.

– Быстро ты изменил мнение…

Но она правильно его поняла, без прикрас. Кивнула на кровать у стены, мол, располагайся, сообщила:

– Есть гречка с мясом. На плите.

Есть он хотел. Очень. И почти не удивился себе, когда так же, как Инга вчера в его доме, принялся хозяйничать. Отыскал для себя тарелку, ложку, положил каши с горкой. Жаль только, что кровать короткая и узкая – придется, что ли, открутить спинку, подставить стулья…

– Инструменты есть? – спросил, пока жевал.

– Найду.

Она о чем-то думала. О чем-то своем, о чем-то очень занимательном. Мусолила в голове тему, которая даже не позволила ей разволноваться, увидев на пороге того, кто вполне мог бы зарядить ей в лоб.

Брауна же медленно отпускало.

Сегодня ночью к нему не залезет в окно «десант», а к утру он не обнаружит свою руку лежащей поверх незнакомого женского тела.

– Я тут сегодня сплю, поняла?

– Поняла-поняла.

Кажется, она впервые отвлеклась от того, что все это время обдумывала, и посмотрела насмешливо.

– Друзья-то не потеряют? Ничего, что ты с насиженного места сбежал?

И успела хмыкнуть, когда уловила в его глазах растерянность.

Ему пришлось выйти во двор, чтобы активировать браслет. Знакомая Дэйна объясняла: «Последняя модель, можно передавать короткие сообщения. Вопросы, если появятся». Последовательность кнопок он запомнил. Теперь огляделся, убедился, что вокруг тихо (только на дальнем балконе курил мужичок, да собака лаяла вдалеке), надавил на среднюю кнопку, подержал ее три секунды, дождался сигнала. После записал речь:

– Можно ли удаляться от дома в Яблоневой? Найдут ли меня в случае необходимости? Или сидеть там безвылазно?

Отпустил кнопку, задумался. Как быстро идет сигнал из одного мира в другой? Как это вообще происходит? И когда придет ответ – к утру? Браун стоял у темного торца дома, сплошь поросшего вдоль дорожки кустами, чувствовал себя странно, непривычно и глупо. Он только что сбежал из одного села в другое. Он – здоровый мужик, превращенный в трусливого зайца армией женщин. А здесь пахло вечерней землей, прохладой, дымом чужой сигареты. Здесь почтовые ящики крепили на дощатые заборы, здесь жили размеренно и тихо – иная Вселенная. И вроде тяжело, но почему-то легко, непонятно, но правильно. И даже вид Инги не сработал красной тряпкой, хотя этим вечером Даг рассчитывал на серьезную ссору.

Он бы не стал ломать глаза об эту тьму дальше (почему так мало фонарей?), отправился бы назад, но вдруг мигнул браслет. Браун тут же поднес его к уху и услышал:

«Удаляться можно. Найдем».

Знакомая Дэйна. Запись тихая, но он разобрал, узнал голос.

И в который раз подивился тому, как работает штука у него на запястье?

Обратно в подъезд шагнул, отметив, что мужичок на дальнем балконе докурил. Вечер окончательно превратился в ночь.