Выйти замуж в борделе - Селина Катрин Страница 23

– А что вы, господин Леон Трейтс, собственно, имеете против меня? – Гостиную разрезал сухой и холодный голос моего супруга, и я осознала, что он уже давно слушает наш разговор.

Наступило молчание. Ортело Орелло резко засобирался:

– Ну, вот и всё. Вам бы поспать часочек, чтобы тошнота больше не возвращалась, – посоветовал он, молниеносно собрал разложенные инструменты в свой саквояж, и вышел из столовой.

Я лихорадочно соображала, как долго Оберан находился в комнате, и как много он услышал. Ещё эта последняя фраза про тошноту… Ну, точь-в-точь как будто у меня токсикоз. Вкупе с руками целителя на моём животе и разговором с отчимом о поспешной свадьбе… И мои слова о том, что я не девственница… О-о-о-о… Неужели Оберан сейчас думает, что я специально привлекла его внимание в «Райском острове» и обманом на себе женила? Да ещё и при духовнике без брачного договора! Надо как можно скорее объясниться с супругом и отчимом.

– Итак, Леон Трейтс, будьте так добры, объяснитесь, что вы имеете против меня? – вновь заговорил Оберан, а его голосом можно было резать металл.

Я испуганно вжала голову в плечи, так и не рискнув влезть в разговор отца и супруга.

– А то вы не знаете, господин Оберан Ашенхай! – буквально выплюнул мой отчим в лицо супругу.

Я удивлённо переводила взгляд с одного мужчины на другого. Что, Двуликий Бес, здесь происходит? О чём я не знаю? Я люблю своего отчима и доверяю ему, как себе. Всю жизнь он меня растил как собственную дочь, дал свою фамилию и возможность развивать магический дар, когда выяснилось, что он у меня есть. Оберана Ашенхая я знаю всего один день, но и он произвёл на меня впечатление воспитанного молодого человека, где-то даже немного стеснительного, но определённо благородного и с высокими моральными ценностями. Взять вон даже то, что он до сих пор девственник при том, что почти год был помолвлен с Ванессой… Как-никак, но это характеризует человека.

– Леон, – растерянно и очень тихо произнесла я, – что всё это значит?

– А ты, Габриэлла, хотя бы в курсе, кто твой новоявленный супруг? – вопросом на вопрос ответил мой отчим.

– Оберан? – теперь я обернулась к мужу.

Он стоял в дверях столовой бледный, то и дело сжимающий и разжимающий кулаки, а на его скулах играл чахоточный румянец. Да что же всё это значит?!

– Если вы намекаете на то, что я был пиратом, это была вынужденная мера! Да, я бежал из Мустафании и так как не имел денег и средств на существование, служба у пиратов была единственным выходом в моей ситуации. Но как только выдался шанс сойти на берег Таршера, я принял подданство Его Величества. Король знает о моём прошлом, и я заслужил право носить фамилию Ашенхай! – Оберан выпалил всё на одном дыхании, гневно сверкая глазами.

Я ойкнула. Мне вдруг стало понятным, почему у Оберана так много макетов кораблей и откуда взялся столь редкий изогнутый меч. Если принять во внимание то, что мой супруг был некогда пиратом, то всё встаёт на свои места. Интересно, почему он употребил слово «бежал» из Мустафании? Хотя… Если бы у меня был такой властолюбивый дядя, как Гордан, быть может, я и сама сбежала бы. И смена фамилии… Получается, истинное имя моего супруга – Оберан ан Бакшах! Теперь понятно, откуда у моего супруга такие аристократические манеры. Приставку «ан» к фамилии в Мустафании имеют право носить лишь приближенные к самому кефару.

Но всё это не объясняет, почему мой отчим буквально-таки ненавидит Оберана. Вчера утром, до подписания сделки с Горданом ан Бакшахем, Леон Трейтс был настроен весьма положительно к мустафанцу. Да и идея брака с родственником делового партнёра никогда не была чужда моему отчиму. Что же изменилось на этот раз? Разногласия начались только тогда, когда в ресторане Леон прочёл договор… Точно! Я-то наивная, думала, что отчима не устраивают какие-то пункты в договоре касательно самой торговли, а мой отчим впервые увидел имя племянника Гордана, мужчину, за которого я предположительно должна была выйти замуж, и тут же разразился гневом, что это невозможно. Тогда я решила, что Леон так отстаивает моё право на супружескую жизнь с Эдвардом, сейчас же понимаю, что дело было совершенно в другом! Для моего отчима стало сюрпризом, что Оберан Ашенхай является близким родственником Гордану ан Бакшаху.

– Ты пиратом был, значит, на всю жизнь пиратом и останешься, – зло проговорил Леон Трейтс. – Пираты только и умеют, что обманом выкрадывать самое дорогое, что есть у честных людей!

И столько горя, глухой ненависти и отвращения прозвучало в этой фразе, что я невольно содрогнулась. А вот и ответ. Мой отчим был против пиратского прошлого Оберана. Чем же насолили пираты Леону Трейтсу? Украли груз с кораблей? Нет, такая искренняя неприязнь не рождается из-за обычной кражи. Да и не слышала я в последние годы о том, чтобы на корабли Леона нападали пираты. В этом плане мой отчим слыл самым удачливым торговцем Штолле, а его чутьё на морские маршруты – легендарным. Здесь что-то более серьёзное. Я изумлённо покачала головой. Вот так бывает: живёшь с человеком, живёшь, думаешь, что знаешь его, а он открывается тебе с какой-то другой, совершенно неизвестной доселе стороны.

– Честных людей? – Оберан закинул голову и расхохотался. Он хохотал неожиданно долго, а затем резко перестал смеяться и вновь посмотрел потемневшими глазами на моего отчима. – Я до сих пор молчал об этом исключительно из уважения к Габриэлле. Я знаю её не более суток, но уже успел понять, что она понятия не имеет о ваших грязных махинациях.

Что? Каких ещё грязных махинациях? Я хотела было вставить гневную отповедь своему новому супругу, как заметила неестественную бледность, залившую лицо Леона Трейтса. Чего ещё я не знаю о своём отчиме?

– Вы думали, что при своей должности я не сложу два и два? – тем временем продолжал Оберан Ашенхай, а затем повернулся ко мне и продолжил, уже рассказывая лично мне: – Я стал подданным Таршера и получил новую фамилию в обмен на мои знания и умения. Долгие годы я работал на пиратов и очень хорошо знаю моря, омывающие Таршер. Я умею мыслить, как мыслят пираты, знаю все их точки швартования и работаю проводником для кораблей Его Высочества, предугадывая перемещения пиратских шхун и продумывая безопасные маршруты. С тех пор, как я стал служить во имя короля, ещё ни один корабль, отправленный по моему маршруту, не подвергся нападениям морских разбойников. Габриэлла, скажи, тебя никогда не удивляло, что в Штолле так много торговцев пряностями и специями, но твой отчим стал фактически монополистом города, снабжая все крупные рестораны и даже королевскую кухню?

Оберан выжидающе на меня посмотрел, а я молчала, не зная, что ответить. Ну да, я была в курсе, что мой отчим хороший торговец, он самостоятельно сколотил целое состояние на этом бизнесе, фактически подняв его с нуля. Отец Леона тоже был купцом, но далеко не таким успешным. Всё состояние рода Трейтсов я приписывала большому опыту отчима, умению разбираться в людях, везению и смекалке.

Я сама уже много лет занималась реставрацией магических безделушек и помогала отчиму лишь постольку-постольку, выбирая специи из привезённых образцов. Леон всегда доверял моему чуткому носу и говорил, что он у меня золотой. Я смеялась, отшучивалась, но, конечно же, помогала с выбором трав и пряностей, когда отчим приходил ко мне за помощью. На этом всё. После окончания Штолльского Магического Университета я старалась зарабатывать на свои нужды сама и очень неплохо это делала. Мне никогда не нравились морские путешествия, и в какой-то момент Леон смирился, что из меня не получится наследницы его дела. Последние годы он привозил уже готовые образцы в Таршер вместо того, чтобы брать меня с собой в разные страны.