Девушка без сердца - Даниэль Брейн Страница 23

Какое-то время мы потрясенно молчали. И ладно — Руперт и Стивен, то, что они потеряли дар речи, было ожидаемо, они не эксперты, — но Гордон поразил даже меня.

— Гордон, — наконец осторожно начал Руперт, — как ты насчет того, чтобы доказать… хотя бы попытаться… м-м… дать информацию, пусть только для сведения следствия… что последний половой контакт у Таллии был с…

Я покашляла. Я не смутилась, просто предложение Руперта было на грани фантастики.

— Ну-у… — Гордон задумчиво посмотрел на Родни, пригревшегося в пиджаке Стивена. — Я, разумеется, не могу давать вам гарантий и вряд ли подпишу заключение, но кто знает, я ведь не просто так сказал, что мы произвели полную антропометрию, да.

— Ты хочешь сказать?.. — и Стивен не смог договорить. Я тоже не знала, как это правильно сформулировать.

— Есть программа, которая позволяет с точностью на девяносто три процента предположить размеры эрегированного полового члена, так что — ну, я же сказал, я попробую. Мне и самому интересно, — признался Гордон. — Кроме того, если я наберу достаточно материала и опубликую результаты в «Вестнике судмедэксперта» до конца квартала, то в следующем году смогу рассчитывать на королевский грант.

— Как скоро ты это сделаешь? — спросила я. — Я не про грант. Но если у Таллии был секс с мужем, то мы с большой вероятностью можем исключать любовника.

— Преждевременно, — замотал головой Руперт, а Стивен немедленно с ним согласился. — Но информация лишней не будет.

— А что в Академии? — вспомнила я. — Там удалось что-то выяснить? Соперничество, зависть, попытки занять чужое место?

— Смотрим, — ответил Руперт. — В такой среде всегда змеиный клубок, но пока, очень предварительно, у меня впечатление, что основная возня не за ректорский пост. Ученые, они вроде нашего Гордона, им подавай исследования, гранты, публикации, а денег в Академии достаточно. Вот разборки, кто у кого какую технологию увел — это да. Но они все где-то под нашим ректором, и насколько я понял, большинство этих конфликтов как раз из-за того, что Томас своей волей не вмешивался. Так, приглядывал.

— Странно, что он так рано занял этот пост, — сказала я. — В двадцать четыре года. У него же талант, может быть, он гений без всякой иронии.

— Без иронии, но он гений, — чему-то поморщился Руперт. — Но, видишь ли, научная среда и юный возраст. Сейчас им вертеть куда сложнее, а вот поначалу, насколько мы успели выяснить, он отдавал приоритет своим знакомым и научным руководителям. Проще: юный Томас очень обрадовался, когда ему предложили пост ректора, и не подозревал о том, что будет заниматься в основном скучной административной работой и периодически читать лекции. А заодно — подписывать заявления на финансирование исследований тех, кто его рекомендовал. Потом он сообразил, даже научился маневрировать, манипулировать. Но по его ранним годам интересно, потом мы все подошьем к материалам…

— Где-то, если его в самом деле подставили, причина может быть в этих давних годах. Не таких уж и давних, — резюмировал Гордон. — Господа, вы выпили весь кофе, вообще весь, — он потряс пустой кофейник, встал, подошел к шкафчику, заглянул туда. — Все еще хуже, чем я думал, вы выпили все, что у меня было?

— Я попрошу Джилл принести, — остановила его я. — То есть, если говорить о возможных врагах, ну, скажем так, недругах в Академии, то… — я замялась. Умом я понимала, что версию можно уже сбрасывать со счетов, но если это было не так?

— На первый взгляд живой, здоровый и свободный Томас всем нужнее, чем живой, здоровый и за решеткой. Но это на первый взгляд и над версией мы еще будем работать, — пообещал Руперт. — Я назначил нескольких человек, уверен, они справятся. Попросил еще парочку из Управления Хищений, в смысле — из Управления по Борьбе с Хищениями…

Мы засмеялись. То, что слово «борьба» постоянно из названия этого подразделения пропадало, вызывало у его сотрудников досаду. Иногда, когда «борьбу» выбрасывали в официальных источниках, глава Управления сетовал комиссару, и пресса исправлялась, но буквально до следующего раза. Я же была рада, что я сама — глава подразделения с куда более простым названием.

— Так что, если что-то там есть, они нароют, — закончил Руперт. — Еще у нас была версия насчет аффекта…

Самая важная, и я насторожилась. Гордон закончил ревизию шкафчика, достал одинокое печенье и съел его, потом уселся в кресло.

— Пока нашего ректора отправили отсыпаться. То есть заключения еще нет.

— А что-то в его крови? — спросила я.

— Чисто. И у его жены тоже. Ну, этого я и ожидал, она даже свои коагулянты не принимала уже несколько дней. Совпадение? Может быть, может, и нет. Могла сама забыть, могла чего-то найти в магнете, там много разного… интересного, — Гордон похихикал. — Психиатры однозначных выводов не сделали. Сказали, что продолжат завтра.

— Вообще ничего? — в голосе Стивена слышалось разочарование.

— Это не пара минут, — урезонил его Гордон. — Хорошо, если им хватит недели, да и Томас ведет себя странно. Во-первых, он уже сколько не спал, во-вторых, перенести наши процедуры — тоже нервов надо.

Ну еще бы, когда тебе измеряют все, вплоть до члена… это довольно-таки унизительно.

— А мы можем узнать, кто был отцом ребенка? — очнулся Стивен. — Хотя бы примерно?

— Нет, разумеется, так что если это хоть сколько-то важно, на меня тут уже не рассчитывай.

Мы продолжали наше неформальное совещание, но ничего важного больше никто не сообщил. Я попросила Джилл принести кофе, Гордон рассказывал о способах проведения экспертиз, Руперт говорил что-то об Академии, Стивен отмалчивался, я тоже слушала вполуха. Меня опять начал занимать Брент.

Он поехал выяснять все о Таллии Кэролайн. Куда — я понятия не имела. Как он собрался добывать информацию — тоже. У него не было официального допуска, а без допуска все, что он найдет, нельзя приобщить к материалам. Я даже не была уверена, что это можно использовать на допросах. Но, возможно, Брент знал, что делал?