Разящий клинок - Майлз Кэмерон Страница 23

Сам граф завершил начатое, уничтожив род Орли в результате ряда побед в важных сражениях в лесах и решающей осады Сен-Жана, некогда мощнейшей крепости у Стены. Молодой и полный решимости, при магической поддержке своей жены он разгромил Орли, захватил Сен-Жан и сровнял его с землей, а всех представителей рода – мужчин, женщин, детей – и даже слуг сжег на кострах. То была настолько полная победа, что старый король даже не стал утруждать себя посулами грядущей расплаты, а молодой, будучи родным братом супруги графа, не собирался чинить ему препятствий. Старый король выиграл великую битву при Чевине без помощи Мурьенов и умер вскоре после нее. А молодой монарх никогда не пытался подчинить себе Север.

Какое-то время ходили слухи, что кому-то из наследников Орли удалось выжить. Однако Мурьен лишь презрительно смеялся и закатывал их памятники, равно как и их крестьян, в каменистую землю. Пока его сыновья взрослели, никто не оспаривал его главенство в качестве владыки Севера.

Леди Гауз потянулась, словно кошка, выставив напоказ соблазнительную ножку в чулке, отчего ее супруг зарычал. Она принялась за небольшую стопку ячменных лепешек, затем ловким движением языка слизнула малиновый джем с ложечки, скользнув взглядом по своему мужу.

– Прекрати, ведьма! У меня работа, – захохотал он.

– Что там с письмом? – поинтересовалась графиня. – Работа? У главного самца Севера? Ты ведь не работаешь.

– В Хуране начались междоусобицы между кланами, вот-вот разразится война. Сэссаги становятся все сильнее, а хуранцы слабеют, это мое дело. До меня дошел слух, что морейцы среди…

Леди Гауз взяла себе еще лепешек.

– У морейцев всегда были свои люди среди хуранцев. Это вполне логично, ведь у них общая часть Стены.

– Женщина, если ты будешь уплетать столько лепешек каждое утро, твои бедра станут как колонны этого зала, – пошутил граф, заметив ее аппетит.

– А если бы ты, грубиян, был таким же стройным, как я, посудомойки охотнее прыгали бы в твою постель.

– Так же, как их ухажеры прыгают в твою, сучка? – огрызнулся Мурьен.

– Полагаю, старый конь борозды не портит, – заявила она, и он чуть не поперхнулся сидром.

Граф покачал головой.

– И почему только я тебя люблю, самовлюбленную и хвастливую чародейку?

Леди Гауз пожала плечами.

– Думаю, тебе нравятся сложные задачи, – ответила она и махнула своему третьему сыну – Анеасу, ожидавшему ее приказаний у помоста. Он был ее любимцем – всецело покорный, очаровательный, отличный поединщик и талантливый бард.

– Да, матушка?

– Нам пора заняться воспитанием этого долговязого бастарда, – заявил граф. – Пресвятая дева, он уже слишком взрослый, чтобы торчать у нашего стола. Давай отошлем его к Тоубрею.

– Ты говорил, все сыновья Тоубрея – развратники и содомиты, – мягко заметила леди Гауз.

Мурьен обильно полил медом Диких кусок свежего хлеба с толстым слоем сливочного масла и жадно съел его, перепачкав бороду и руки. И она почувствовала едва уловимые следы магии.

– Говорил! Их Майкл… Просто мелкий безобразник! Сбежал из дома! Если бы мой сын сделал такое… – Он пожал плечами и замолчал.

Ее прекрасные фиалковые глаза сощурились.

– Твой сын именно это и сделал, болван, – язвительно заметила графиня.

Он нахмурился.

– Вы слишком ко мне суровы, мадам. – Граф чуть привстал. – Да и был ли он моим? Вообще хоть кто-то из них мой? – пробормотал он.

Не сводя с него глаз, она откинулась на спинку стула.

– Четвертый малость на тебя похож – внешностью и вкусами, как у свиньи.

Он снова расхохотался и шлепнул ее по бедру.

– О боже, мадам.

– О черт, ты имеешь в виду.

– Я не стану богохульствовать вместе с тобой. Вон посланник с письмом от Гэвина.

Письмо от второго сына не могло оставить ее равнодушной. Она плотнее закуталась в мантию, оставив тем не менее достаточно обнаженной плоти, чтобы графу и всем другим мужчинам, сидящим за первыми тремя рядами столов, было на что посмотреть. Затем поманила пальцем незнакомца – привлекательного человека средних лет в простом красном жупоне и высоких черных сапогах.

– Какие новости из южных земель, мессир? – поинтересовался граф.

Ему понравилось, что у его сына был доступ к королевским гонцам. Наверное, мальчишка добился большого расположения у монарха.

Гонец поклонился.

– Пятнадцать дней я добирался через горы, милорд граф. Слышали ли вы о сражении на юге?

– Десять дней назад сюда прибыл другой гонец, но еще раньше меня известила настоятельница Лиссен Карак, – ответил Мурьен. – Знаю, что внушительные силы сэссагов перешли через Стену далеко на западе – что, боюсь, за пределами досягаемости моих патрулей.

– Сэр Гэвин отправил меня от подножия гор недалеко от Дормлинга, чтобы сообщить вам это, а также передать, что чародей Шип проиграл в битве при Лиссен Карак и сэр Гэвин считает, что он отступил на север. Некоторые из его друзей, обладающие даром ясновидения, ощущают то же самое.

– Шип? – переспросил граф.

– Не называйте его по имени! Имя призывает, – вмешалась леди Гауз, теперь само внимание. – Я разыщу его позже. Когда-то его звали Ричард Планжере. Давно, когда мы с ним были в нежных отношениях.

Ее супруг удивленно приподнял бровь – лет эдак двадцать назад с их нежными отношениями было покончено в течение первых пятнадцати минут наедине.

– Это просто такое выражение, – уточнила леди Гауз.

Гонец выглядел так, словно был готов провалиться сквозь каменный пол.

– Как там мой сын? – поинтересовалась графиня.

– Превосходно! – ответил посланник. – Он снискал себе славу в бою. Ваш сын получил ранение во время великой битвы при Феллс, но все же продолжил сражаться с боглинами у подножия крепости.

– Да? Какое именно ранение? – мягко осведомилась она.

– Он получил серьезное ранение, но магистр Гармодий…

– Жулик и позер, да? – Казалось, ее глаза засверкали.

– Лорд Гармодий исцелил его… Хоть и с некоторыми осложнениями. – Гонец достал футляр с письмом.

– Старый шарлатан. А как поживает моя добрая подруга – настоятельница Лиссен Карак? – спросила леди Гауз, наклонившись вперед, при этом ее платье чуть распахнулось.

Гонец облизал губы и посмотрел ей прямо в глаза.

– Она погибла. Во время сражения.

– София мертва? – не поверив своим ушам, переспросила графиня, затем снова откинулась на спинку стула и уставилась в потолок в тридцати футах над ними. – Что ж, вот так новости.