Голоса - Урсула Ле Гуин Страница 23

Теперь она хранилась в тайной комнате. Это был один из рукописных свитков, привезенных с севера. Эти манускрипты были написаны на специально обработанной коже, которую затем наматывали на деревянный валик. Этот свиток волны выбросили на берег, и человек, который его нашел, сперва старательно его высушил, а потом принес в Галваманд. Хотя книга несколько недель пробыла в воде, текст, написанный прекрасным почерком, все еще можно было прочесть. Лорд-Хранитель показывал мне этот манускрипт, когда работал над его реставрацией.

Но рассказывать о тех книгах, что хранились в тайной комнате — ни о тех старинных, что сохранились у нас, ни о спасенных другими людьми, — я не могла. Никому. Даже Грай и Орреку.

Куда безопаснее было рассказывать о прошлом Ансула, и я надеялась, что эти рассказы отвлекут Оррека от вопросов о библиотеке.

— А ведь когда-то давно университет находился прямо здесь, в Галваманде, — сказала я.

Оррек, разумеется, тут же заинтересовался и стал меня расспрашивать. Я рассказала ему все, что знала, — в основном, конечно, то, что слышала от Лорда-Хранителя. О том, что когда-то четыре главных Дома нашего города — Кам, Гелб, Галва и Актамо — считались самыми богатыми в Ансуле, а члены этих семей пользовались в городском Совете наибольшей властью. Благодаря их участию в городе были построены самые красивые дома и храмы; они же обычно оплачивали и все публичные церемонии и празднества; в этих четырех главных Домах не только собирались, но часто подолгу жили и работали художники и поэты, ученые и философы, архитекторы и музыканты. Как раз в те времена люди с Западного побережья и стали называть Ансул городом Мудрости и Красоты.

Дом Галва всегда стоял здесь, у подножия горы, глядя на реку и на залив, и люди называли его еще Домом Оракула.

— А что, здесь действительно когда-то жил оракул? — спросил Оррек.

Я колебалась, не зная, как лучше ответить. До вчерашнего дня я, собственно, почти не задумывалась над тем, что означает это слово. Точнее, я впервые подумала об этом утром, на следующий день после того, как у нас в доме появились Грай и Оррек. В то утро я стояла во дворе возле давно умершего фонтана — Фонтана Оракула.

— Не знаю… — Я растерялась. Потом хотела еще что-то прибавить, но промолчала. Странно. Почему же сама-то я никогда не интересовалась, кто и когда назвал Галваманд Домом Оракула? Я понятия не имела, что такое «оракул», но почему-то твердо знала, что говорить об этом оракуле ни в коем случае не должна. Как и о тайной комнате. Никогда и ни с кем. Стоило мне подумать об этом, и сразу возникало ощущение, будто рот мне зажимает чья-то невидимая рука.

И я вспомнила, как вчера Лорд-Хранитель сказал: «И руки тех, кто дарит нам сны и мечты, зажали мне рот». Мне вдруг стало страшно.

Грай и Оррек заметили мое смущение и догадались, что мне трудно говорить об этом. Оррек тут же сменил тему и стал расспрашивать меня о самом доме. Я быстро пришла в себя и охотно рассказала им все, что знала об истории Галваманда.

В те старые добрые времена и сам Галваманд, и его обитатели процветали, и к ним тянулись люди искусства и науки, талантливые мастера, ученые, писатели и поэты. Люди со всего Ансула, со всего Западного побережья специально приезжали в Галваманд, желая послушать их произведения, поучиться у них, чтобы поработать с ними вместе. И Ансульский университет, располагавшийся тогда прямо здесь, в Галваманде, все расширялся, так что вскоре вся задняя часть дома — и верхние, и нижние этажи — была отдана под аудитории, под комнаты для преподавателей и студентов, под мастерские и библиотеку; а на внешних дворах и дальше, на склоне холма, пришлось построить еще несколько зданий, в которых разместились общежития и гостиницы, где жили — кто временно, а кто и постоянно — студенты и профессора университета; там же были устроены просторные мастерские для художников и архитекторов.

Поэт Дениос, например, прибыл сюда из Урдайла еще совсем молодым и, возможно, занимался или слушал лекции на той самой веранде, где мы сидели вчера вечером, ибо эта веранда тогда была частью обширной библиотеки Галваманда.

Но со временем бог Удачи, которого мы называем Глухим Богом, отвернулся от таких семейств, как Кам, Гелб и Актамо; постепенно рушилось их благополучие, таяло их богатство. Соперничество этих Домов с Галвамандом стало приобретать оттенок враждебности, и отчасти под воздействием злобы и зависти, хотя сами они называли это «духом патриотизма», им удалось убедить городской Совет в необходимости того, чтобы Галва передали университет и библиотеку в собственность города. Галва были вынуждены согласиться с решением Совета, но предупредили: на старом месте университету покровительствовали боги, и оно издревле считалось священным, тогда как в новом здании университет может и лишиться благословения богов. Новое здание было построено ближе к порту, у подножия горы. Там же построили и здание для библиотеки, и все огромное собрание книг, веками хранившееся в Галваманде, перевезли туда.

А под конец я рассказала Грай и Орреку то, что узнала от самого Лорда-Хранителя:

— Когда из Галваманда стали выносить книги, струя воды в Фонтане Оракула — вы, наверное, видели этот высохший фонтан у нас в переднем дворе — стала понемногу опадать. И чем больше книг выносили из дома, тем слабее становилась струя воды. Когда же увезли все книги, фонтан умер. И стоит сухой вот уже двести лет…

А по случаю открытия нового университета устроили пышное празднество; студенты и преподаватели, конечно, тоже перебрались туда, однако новый университет так и не смог стать столь же знаменитым и столь же посещаемым, как старая библиотека Галваманда. А через два столетия пришли эти проклятые жители пустынь и постарались камня на камне не оставить от университетских стен, а книги побросали в каналы, в море или попросту утопили в грязи.

Оррек слушал мой рассказ, уронив голову на руки.

— И здесь, в Галваманде, ничего не осталось? — спросила Грай.

— Всего несколько книг, — потупилась я. — Но когда осада закончилась, солдаты ворвались в город и сразу же явились сюда — даже раньше, чем в университет. Они искали здесь… то ужасное место, в существование которого верят. Они прямо-таки в щепы разнесли все деревянные части дома, забрали все оставшиеся книги, всю обстановку… Они ломали мебель, забирали с собой все, что находили… — Я говорила чистую правду, но почему-то отчетливо ощущала: Грай прекрасно понимает, что это далеко не вся правда.

— Но это просто ужасно! Ужасно! — Оррек вскочил. — Я знаю, что альды считают письменное слово порождением зла… но уничтожить… просто так уничтожить… — Он, казалось, был вне себя от горя, он задыхался от отчаяния и не находил слов, чтобы выразить свои чувства. Сперва он просто метался по комнате, потом остановился у западных окон и стал смотреть туда, где над крышами Галваманда, над нижней частью города, над заливом плыла окутанная туманом белая вершина горы Сул.

Грай подошла к Шетар, пристегнула к ее ошейнику поводок и тихо сказала мне:

— Идем. Ей нужно прогуляться.