Попробуй ее сжечь! - Надежда Первухина Страница 23

Никто не знал, как и откуда появился этот человек. В миссии и без того достаточно было монахов-иезуитов. Но этого – высокого, молчаливого, с вечно постным лицом – заметили сразу.

При нем было письмо из Ватикана, сообщающее, что брат Августин (так звали постнолицего) поступает в распоряжение португальской миссии в Японии.

Собственно, начать надо не с этого. Иезуиты давно и покуда успешно вели завоевание Японии на всех фронтах: политическом, торговом и религиозном. Ежегодно в Ватикан отправлялись письма, свидетельствующие о победоносном шествии веры Христовой по языческой Стране восходящего солнца. Уже в 1581 году на Кюсю насчитывалось почти полтораста тысяч японцев, обращенных в христианство, двести церквей, почти сотня миссионеров – великая заслуга для царствия небесного! Говорили, что сам переход из буддизма в католичество оказался не столь труден, как этого можно было бы ожидать. Отцы-иезуиты легко закрывали глаза на многие пережитки прошлой веры, сохранившиеся у новообращенных. Главное – идолы Будды переделывались в статуи Христа, буддийские святые превращались в апостолов и католических святых… По дорогам вместо изображения Каннон, богини милосердия, стали ставить изображения Мадонны…

Но на деле не всё было так гладко и благополучно. Микадо Хидэёси относился с большой подозрительностью к христианским миссионерам, ибо полагал, что их добродетели и их вера – лишь маска, за которой они скрывают самые темные умыслы, могущие повредить Японии.

Португальские иезуиты-миссионеры слишком увлеклись завоеванием Японии, слишком уверовали в свою безнаказанность и потому творили, что хотели. Неудивительно, что скоро японцы все беды и нестроения, происходящие в стране, стали связывать с португальскими завоевателями и христианством. Но еще не настало время выступить открыто…

Один из рьяных адептов новой веры, падре Валениани, ухитрился уговорить четырех влиятельных даймё Кюсю отправить своих юных сыновей в Рим. Это случилось в 1582 году. Появление в Риме японцев, торжественно и помпезно принятых Папой Григорием Восьмым, было воспринято как огромный успех иезуитов. Юные даймё получили отличное европейское образование, стали неофитами новой для них веры и в 1590 году, повзрослев и в достаточной степени научившись иезуитскому лицемерию, вернулись на родину.

Сначала было решено, что сопровождать высокородных японцев будет целый иезуитский кортеж, но затем выяснилось, что кортеж не на что содержать. Вот тут и появился отец Августин со своим рекомендательным письмом. Выяснилось, что отец Августин жаждет стать очередным проповедником христианства в Японии, а кроме того, может взять на себя заботы о детях даймё.

– Разве вы знаете Японию? – с насмешкой спросил у преподобного Августина брат Рупрехт, старший письмоводитель.

– Нет, я не знаю Японии, ибо в ней никогда не был, – сухо и четко ответил брат Августин. – Но я много читал об этой варварской стране. К тому же я изучал их язык.

– Вот даже как?! Похвальное усердие, ведь их язык – истинная тарабарщина.

– Я должен проповедовать неподготовленной пастве на их родном языке, – ответил брат Августин.

– Прекрасно, но почему именно Япония? Ваш послужной список, как помнится, включает Францию, Германию, Испанию… Отчего вы вдруг решились на столь обременительный подвиг.

– Во имя Господне и ради просвещения непросвещенных, – твердо ответил брат Августин.

– О! – Брат Рупрехт стер усмешку с лица. – Ну что ж, ну что ж. Пусть вам поможет Господь в столь благих начинаниях.

– Уповаю на это. – Брат Августин молитвенно сложил ладони.

…В Нагасаки – опорный пункт португальских иезуитов – путешественники добрались без приключений. Здесь сыновья даймё и брат Августин расстались: высокородных японцев ждала своя карьера, а брата Августина – молитвенные заботы.

К тому времени правитель Хидэёси уже издал указ о запрещении проповеди христианства среди японцев и об изгнании миссионеров. Но в Нагасаки миссия еще держалась, борясь за гордое звание «Рима Дальнего Востока».

Брат Августин остановился в скромной гостинице при миссии. Прислуживали здесь японцы, уже обращенные в христианство. Был постный день, и невысокая худенькая японка с некрасивым лицом подала брату Августину обед: вареный рис с соей и ячменный чай.

– Домо, – поблагодарил брат Августин. Есть ему, собственно, не хотелось. Брата Августина сжигал иной голод.

Точнее, его томило предчувствие.

Предчувствие стало глодать его душу с тех самых пор, как в германском городке Вальдзее он встретил ее. Безымянную Ведьму, пообещавшую ему бессмертие и муки. Брат Августин не был уверен насчет бессмертия, но муки ему приходилось испытывать снова и снова – когда он предавал суду и справедливой казни ведьм и еретиков. Его плоть словно сгорала в невещественном пламени и обновлялась вновь – для новых страданий.