Крылья Руси - Галина Гончарова Страница 22

Вот щелчок был бы всем этим дворянам по носу! Русская девчонка чуть ли не из сточной канавы – королева Франции! Ха!

А на Русь можно вернуться и после смерти Людовика. Ему сорок семь лет, ей – в два раза меньше, будем надеяться, она переживет супруга.

Маша потянулась к кофе, который ей принесли. Пару глотков – можно. Эти минуты – ее и только ее. Крепкий черный кофе, совсем маленькая чашечка, но так приятно. Этот запах будил память о занятиях с девушками, когда Ибрагим заваривал крепкий черный кофе и начинал рассказывать что-нибудь интересное из истории и нравов гаремов.

Глоток, другой, чашка вернулась на место.

Еще несколько минут блаженства. И еще пара глотков. Погадать, что ли?

Кофейная гуща вылилась на блюдечко. Маша вгляделась в черные разводы – и внезапно похолодела. А откуда на дне такой осадок!? Женщина принюхалась – и чашка полетела в стену. Ее вдовствующее величество опрометью вылетело из ванны и сунуло два пальца в рот.

Кофе почти сразу вылетел назад, но не весь! К сожалению – не весь! На истошный звон колокольчика прибежали слуги и тут же заметались вокруг Маши, слушая короткие указания. Спустя четыре часа злая как черт женщина вытянулась в постели, размышляя – кто посмел!?

Кофе с мышьяком, наглость какая!

Узнает кто – голову оторвет и скажет, что так и было! Это ж надо! Два часа тошноты, промывание желудка, молоко со взбитыми яйцами на закуску (гадость жуткая, но выхода не было) и минимум неделю теперь соблюдать особый режим питания. Маша знала, что трое доверенных слуг сейчас носятся по всему дворцу, выясняя, кто подсыпал яд, а потом дойдет и до автора затеи. И она обязательно наябедничает Людовику! Чтоб другим неповадно было!

Пусть этого негодяя казнят!

А кто-то другой мог бы и не понять. Растворили мышьяк в горячем кофе, он и так горький, запах тоже не почувствуешь, все знают, что она любит выпить чашечку вот так, в ванной… задумано было отлично! И осуши она чашку в один прием – могла бы ничего и не понять. Но кофе начал остывать, яд выпал в осадок…

Да уж!

Без той школы, которую она прошла у царевны, без полученных знаний давно бы ее в живых-то не было. Есть за что быть благодарной.

Нет, ну кто посмел!?

* * *

– Ты почитай, почитай! Вот ведь… Папа!

Алексей перебросил сестре письмо с большой печатью. Софья послушно поймала его и развернула. Могла бы и раньше его прочесть, но не стала – все равно брат все расскажет.

– Папа… ох ты ёж твоё ж!

Удержаться было сложно.

Папа Римский в письме весьма витиевато сообщал, что Русь – государство великое, но увы – не европейское. Потому как не знает света истинной веры. Нет-нет, он все понимает и не настаивает, чтобы русский государь срочно переходил в католичество, но ведь общий язык с другими странами искать как-то надо?

А потому не примет ли русский государь у себя папских легатов? Всего несколько человек? И исключительно на добровольной основе?

Нет-нет, никаких иезуитов, мы помним про господина Полоцкого, но вы же понимаете, в семье не без урода, его позиция никак не может отражать нашу…

Опять же, и его величество Леопольд рад был бы прислать посольство…

В наше просвещенное время, вы, как умный и великодушный государь – ну и еще страница такой болтовни. А по-простому, поди, откажи!

– А мы можем ему отказать? – Алексею явно не хотелось пускать на Русь кого попало. Хотя почему – кого попало!? Отборных шпионов и как бы не диверсантов!

Софья всерьез задумалась над этим вопросом.

– А стоит ли отказывать? Обидится…

– Нам на его обиду, – фыркнул братец.

– Это верно. Только вот… не мы к ним лезем. Они к нам. Много ли вреда они смогут нанести под приглядом?

– Так и пользы от них не будет!

– Будет, Алеша. Мы не можем замыкаться в себе. И считать, что мы – избранные Богом, и кичиться своей правотой тоже. Нам надо развиваться, врастать в другие страны, перенимать у них самое лучшее… вот как шелк, как бумагу – ведь выделывают теперь все это у нас? Мануфактуры строятся, люди работу получают, а все почему? Потому что из Франции побежали гугеноты.

– Сонь, как ты думаешь, они только шпионы?

– Безусловно, шпионы. Но думаю, у них есть и другие причины сюда приехать. И хотелось бы их узнать.

– Ты склоняешься к тому, чтобы принять их?

– Да, Алеша. Ты против?

– Мне это не нравится.

– Мне тоже. Но и ссориться неохота. Вот если они сделают что-то, что нам не понравится…

– А они сделают?

В темных глазах Софьи промелькнула искорка.

– Как прикажет мой государь.

– Соня!

– Предлагаю согласиться, помариновать их в Архангельске – все равно у нас карантин обязателен, собрать о них все сведения – и спустить с цепи Ромодановского. И принять – примем, в грязь лицом не ударим. И узнать больше того, что мы захотим, они не смогут.

– Хм-м… Почему бы нет? Тогда сядь, отпиши в Рим, а мне покажешь.

Соня кивнула.

– Как скажешь, Алеша.

Брат и сестра обменялись понимающими улыбками. Рим так Рим! И бояться тут нечего! Просто когда понимают, что русских не сломить силой – начинают войну иного рода. Информационную, дипломатическую… Письмо, которое лежало сейчас на столе и было таким объявлением войны. И Софья с Алексеем принимали вызов.

Хотите принести на Русь свою культуру? Прогнуть нас под свою гребенку?

Ну-ну!

Мы еще посмотрим, кто выиграет в этой схватке.

* * *

Де ла Рейни мух ртом не ловил. С преступниками у него получалось куда как лучше, да и урожай был побольше. И кому, как не ему, отдал приказ его величество, узнав про покушение на свою любовницу?

Да ведь не просто любовницу!

Королеву Англии!

Тут политика-с…

Одно дело – травить соперницу, это все понимают, это нормально. А если тут английские корни? И отравить хотели мать английского принца? А там и самого малыша?

Гнев Людовика, умело подогреваемый иссиня-бледной Анной де Бейль, был страшен. Французские придворные жалели только о том, что они не змеи. Как хорошо бы сейчас заползти куда в щель – да и спрятаться. И не выползать месяц.

Все слуги ее вдовствующего величества были допрошены с пристрастием, кроме трех самых доверенных (с пристрастием – означало и дыбу, и пытки водой и прочие милые радости в застенках Бастилии) и наконец сознался один из поварят. И что получил, и от кого получил – ла Рейни подхватил ниточку и принялся рыть.

И – остановился.