Создатели - Эдуард Катлас Страница 22

Когда стемнело, светлячки облюбовали дуб. Странные такие светлячки, летающие вокруг дерева, водящие вокруг него свои незамысловатые хороводы. И совсем не обращающие внимания на все остальное вокруг.

Пока что их не привлекала ни вода из реки или рва, ни осенняя трава. Ни теплые после только что ушедшего солнца стены замка. Лекс сидел на парапете одной из смотровых башен, сложенном из камня, и точно мог сказать, что затея с согревающим солнцем была не напрасна. Сидеть на теплом парапете было значительно приятней, чем на холодном.

В жизни бы такую красивую и теплую осень. С такими яркими цветами, теплым, но нежарким, солнцем, с чистотой и сухим проселком, уходящим вдоль реки в холмы. Булыжник на дороге лежал лишь до первого холма, только там, где во время дождей дорогу могло сильно размыть. Дальше камни, почти полностью ушедшие в землю, поросшие травой, уступали дорогу простой пыли.

Спать ему не хотелось совсем. Возможно, здесь и не надо было спать? Было бы здорово. Но он бодрствовал уже слишком долго, и его сознание начало понемногу туманиться. В мыслях не было прежней ясности, а в образах – отточенной изначально красоты, которая оказалась бы достойной того, чтобы воплотиться в этом мире. Мирах.

Поэтому он просто сидел на теплых камнях и смотрел, как по его желанию, по его замыслу, совмещенному с реализацией, медленно заходит солнце, темнеет. Наступает ночь, как полагается – со звездами, с полной луной, освещающей ночную долину не хуже дневного брата.

А потом появились светлячки. Чужие. Не его задумка. Он им обрадовался, потому что именно в этот момент размышлял о том, как сейчас ведет себя его собственное тело. Сколько раз за это время он сходил под себя? Плачет ли мать у кровати? Ругается ли с врачами отец? Он наверняка где-то в больнице, возможно – даже очень неплохой, раз до сих пор жив. Но это не меняло того факта, что Лекс не имел ни малейшего контакта со своим телом. Не мог послать никакой весточки о том, что он не просто жив, но и чувствует себя на самом деле прекрасно?

Сколько таких как он, разбросано по стране? По миру? Все ли они здесь, или лишь некоторые? Есть ли шанс вернуться назад? Наверняка есть, но есть ли шанс вернуться, запомнив все произошедшее в этом мире?

Его тело должны переворачивать? Иначе ведь он опухнет, затечет, и все равно умрет? Какая-то медсестра должна убирать за ним испачканные простыни? Или что, его одели в подгузник? Неприятно.

Но он бы предпочел подгузник. Все-таки, тогда за ним было бы попроще следить.

Светлячки прилетели вовремя, оторвав его от всех этих мыслей. Сначала появился один, робко засветившись между холмов, понемногу приблизившись и сев на ветку дуба. Посидел, а потом заплясал между деревьев. За ним появилось сразу несколько, в разных местах долины, начиная светить, словно только родились. Только что умерли.

Несложно было понять, кто это. Те самые огоньки, упомянутые Михаилом. Умершие, которых надо собирать, чтобы сделаться сильнее.

Но Лекс не торопился. Ему нравилось наблюдать за их мерцающим, хаотичным движением. Он решил подойти поближе лишь тогда, когда вокруг дерева их собралось с полсотни, не меньше. Рассмотреть, что представляют из себя светлячки вблизи.

Мерцающее освещение полностью пронизало крону дуба. Как новогодние деревья, увешанные гирляндами с крохотными диодными лампочками. Только здешние лампочки еще и летали. Пересаживались с ветки на ветку, падали почти до самой земли или взмывали вверх, чтобы получше осветить верхушку дерева, теряющуюся в ночи.

Лекс подошел поближе и поднял руку ладонью вверх. На ладонь тут же уселся один из светлячков исследователей. Посидел немного, а затем вдруг растворился, будто всосавшись в руку. Кожа на ладони на несколько мгновений засветилась тем самым светлячковым светом, подчеркивая красным мелкие сосуды, оттеняя каждую линию кожи. А потом светлячок пропал окончательно, оставив Лексу лишь легкий прилив сил, смешанный с грустью прощания.

И Лекс как-то сразу понял, что этот человек умер мирно. Может быть в кровати, от старости, может как-то еще. Но мирно и спокойно. Почти без боли.

Мальчик отступил назад. Он не хотел собирать светлячков в себе. Ему они нравились и так – кружащиеся вокруг дерева, веселящиеся, свободные. Может быть, кто-то из них обладал хотя бы толикой сознания тех людей, чьими осколками они являлись? От чего это зависело? Лекс не знал. Да ему это было и неважно. Сейчас он просто наслаждался зрелищем.

Когда Михаил появился в следующий раз, то светлячки привлекли его внимание в первую очередь.

– Это что? – спросил он. Чувствовалось, что он догадывался, каким будет ответ.

– Как что? Огоньки, о которых ты говорил.

– Интересные у тебя все же образы, честное слово. Знаешь, как они выглядят у меня? Как лампочки. Такие, крошечные матовые лампочки, едва видные даже в темноте. Но свет у них отчетливый и яркий. А у тебя – светляки. И свет такой – будто из сказки. Так и знал, что ты представишь себе их как-то иначе, даже не хотел говорить свое название, чтобы дать тебе возможность выдумать их внешний вид самостоятельно.

– Думаешь, если бы ты не назвал их «огоньками», то я бы увидел их как-то иначе?

– Да теперь и не узнаешь, – усмехнулся Михаил. – А чего ты их не собираешь. Лекс пожал плечами:

– А надо? Что будет, если я их не соберу?

– Для тебя или для них? Для них – не знаю, соберет кто-нибудь другой. Ну или будут вечно блуждать по местным мирам самостоятельно. Для тебя – настигнет кто-то более сильный и проглотит, не пережевывая.

– Смотри, – не стал спорить Лекс. – Вот три рыцаря и вот еще три.

Из ворот замка вышла шестерка рыцарей. Эти были одеты как надо – нормальные рыцари в средневековых доспехах, без излишеств, но и без смешение эпох и государств.