Смилодон - Феликс Разумовский Страница 22

– Ангард! Хватит на сегодня. – Шевалье отсалютовал рапирой, вытер потный лоб и одобрительно улыбнулся. – Вы делаете успехи, князь. Этак вас скоро примут в “Браво” <Корпорация мастеров фехтования, в которую входили преподаватели оного, наемные убийцы и “свободные поединщики” – заказные дуэлянты. Организации такого рода отличались строгой дисциплиной и жесткой иерархией.>. Хотя я бы предпочел Братство Святого Марка <Корпорация аналогичного типа.>. Кстати, как насчет братства нечестивого Рошеро? Хочу наведаться к нему, продемонстрировать ваш метод в действии. Не составите компанию?

– С удовольствием, – ответил Буров и принялся напяливать парик. – В зале однообразие вредно. Чем чаще меняешь партнеров, тем лучше.

– Так же, как и в постели, – шевалье ухмыльнулся и с пафосом продекламировал по-французски: – Дай бог, чтобы клинок любви не заржавел в привычных ножнах скуки…

– Да да, клинок любви ржавеет без привычки к ножнам, – понял Буров в меру своего французского и с философским видом кивнул: – Действительно, не нужно давать ему скучать.

Сам он тоже не скучал. Вот уже месяц без малого находился у маркиза – то ли в гостях, то ли карантине, то ли в тренировочном лагере. С высшим баллом по мордобою, твердым “удом” по верховой езде, с тройкой по фехтованию и похвальной грамотой за скачки в койке. Времени даром не терял – форсировал французский, махал рапирой, работал пенисом, руками и головой. Изображал недалекого, воинственного рубаку-самца, а сам все анализировал, сравнивал, копался по кармашкам памяти. Нелегкая действительно занесла его в резидентуру, в самый эпицентр разведывательной суеты. Днем и ночью к маркизу прибывали кареты, взмыленные курьеры, запыхавшиеся гонцы, все мыслимые и немыслимые родственники, то ли дальние, то ли ближние, обнаруживались в доме, появлялись в саду, присутствовали за завтраками, обедами и ужинами. Маркиз, если вдуматься, был неслыханно плодовит, семейство его поражало масштабами и разбросанностью интересов. Старший сын, Артур, был известным финансистом, средний, Луи Филипп, процветающим нотариусом, младшенький, Анри, – жутким забиякой и бабником. Ну а уж о дочерях и говорить не приходится – все как на подбор умницы и красавицы. Пробы ставить негде. И это не считая армии племянников, двоюродной родни, друзей внучатых деверей жены и пасынков, усыновленных тещами троюродных зятей. А заправляла всем этим шпионским скопищем сиротка из провинции, седьмая вода на киселе Лаура Ватто. Властно, жестко, хватко, словно дирижер оркестром. Но и тонко, с деликатностью, так что авторитет маркиза нисколько не страдал. А по ночам с Буровым Лаура преображалась – становилась то рабыней из гарема, робкой, уступчивой, готовой на все, то восточной царицей, гордой, самовлюбленной, знающей себе цену, то необузданной менадой <Служительницы вакхических культов. Опьянялись наркотиками, добытыми из плюща, причем вводили их себе непосредственно во влагалище. Отличались невиданной похотливостью, жестокостью, бывало, насладившись мужчинами, разрывали их на части.>– из тех, что, увитые плющом, бесчинствовали на просторах Греции. Чудо какая женщина – умная, страстная, загадочная, манящая. Венера, Цирцея, Медея, Клеопатра. Правда, понять не сложно, что выполняет свой долг, – но зато как! В общем, запал Вася Буров на Лауру Ватто не то чтобы до беспамятства и серьезных намерений, но до еженощных многоразовых излияний гормонов. К рыжей обольстительнице влекло, словно магнитом. А потому он старался не думать ни о Скапене, наверняка уже замыслившем какую-нибудь гадость, ни о курьере из Петербурга, который должен вот-вот прибыть с известием, что Буровых-князей и в природе-то не существует, нет, все тянул время, надеялся на что-то, не слушал внутреннего голоса. А тот ругался по-черному, матерно пульсировал в мозгу: “Вали, вали отсюда, так тебя, растак и этак! Засыпешься на бабе”. Буров же в ответ ему, тоже мысленно: “Нравится она мне, и все. В гробу я видел и Скапена, и курьера, и графа Орлова. Сами из князьев, имеем право. Заткнись”. В общем, не то чтобы любовь, но конкретно половая, почти что наркотическая зависимость. Как ее лечить? А главное зачем?

Между тем собрались. Натянули добрые, бычьей кожи сапоги, стряхнули с плеч осыпавшуюся с париков пудру, не забыли треугольные, с вычурным плюмажем шляпы. Аристократия, так ее растак, второе сословие <В феодальной Франции были три сословия: духовенство, дворянство и податное население – купцы, ремесленники, крестьяне, облагаемые податями.>, белая кость, голубая кровь. А вот деревья в парке уже пожелтели. Ветер шелестел мусором листвы, барственно пушил шапки хризантем, морщил частой рябью воду на прудах. Октябрь, нахмурившись, вступал в свои права.

– Эге, нам, похоже, повезло, – обрадовался шевалье, когда они уже вышагивали по главной аллее, и указал на отъезжавшую от дома карету. – Никак это сестренка? Сердце у нее отзывчивое, мимо не проедет. Да к тому же любопытна, как кошка.

Карета и в самом деле остановилась. С запяток соскочил ливрейный лакей, бросился к ореховой, в пасторальной росписи дверце.

– Вы это куда, господа? – Из экипажа выглянула Мадлена, голос ее звучал пленительно и томно, совсем не так, как когда она учила Бурова французскому. – Может, хотите внутрь? Не стесняйтесь, места для обоих хватит.