Опергруппа в деревне - Андрей Белянин Страница 22

– Ох и мудрёные штуки нам жизнь выкидывает, участковый, не находишь?

– И не говорите. – Только сейчас я вдруг ощутил чугунную тяжесть собственных погон и попытался мысленно распределить всю предыдущую суматоху по полочкам.

Вышло нечто запредельное, словно мы из неторопливого течения русской сказки неожиданно перекинулись в бешеный ритм китайского боевика. Кстати, китайцев нам тут только и не хватало. В том смысле, что их много, все на одно лицо и шустрят не переставая… Прошу простить, отвлёкся, начал нести чушь, надеюсь, хоть не вслух? Тогда переходим к делу…

– Что думаете насчёт исчезновения двух шутников-балагуров, по совместительству торговцев контрафактной солью?

– Утро вечера мудренее, – уклончиво ответила бабка. – Без экспертизы гипотезы на рыхлом тесте строить не начну…

– Неужели всё так плохо? В принципе они могли где-нибудь загулять, остаться на ночёвку в лесу, уйти на поиски новых путей сбыта в город, мало ли…

– В том-то и беда, что мало. – Яга неторопливо встала, с хрустом выпрямила спину и, поморщившись, осторожно села обратно на лавку. – Охти ж, радикулит проклятый… Никитушка, уж ты сам к обеду на стол накрыть потрудись. А я тебе за то мысли свои тайные поведаю…

– Никаких проблем, уже накрываю!

– Нэ нада! Сам падам, он маладой, пусть сыдит, всё равно так нэ умээт…

* * *

И мы сидели с нашей задумчивой бабушкой за «файф-о-клоком», а старательный Назим, словно есенинский чайханщик, заставил весь стол зелёным, с чабрецом, чаем, пахлавой, вареньем из лепестков роз, кизила, оранжевой айвы и кусочками колотого желтоватого сахара. Всё, кстати, жутко вкусно, хотя Митька Назима почему-то недолюбливает… Но не всё ж время на русской национальной кухне сидеть, душа разнообразия требует! Ещё по Москве помню, есть что-то неуловимо грациозное в азербайджанских официантах, плавно перемещающихся вдоль столов, наклоняющихся к клиентам и, широко улыбаясь, обещающих «Щас, дарагой, всё тебэ будэт!» А рожи притом зачастую буквально наиуголовнейшие! Но улыбка, но зубы, но галантность… ах!

Болтали мы с Ягой долго, на разные темы – от погоды до царской политики, потом перешли на мою будущую жизнь с Олёной. Как я и говорил, бабка и слушать не хотела о том, что мы можем жить своим домом, непрозрачно намекая, что внуков она дождётся, а детишек не ела никогда и в этом смысле все сказки врут наглейшим образом! И как-то, знаете ли, здорово засиделись, потому что к насущным делам мы подошли уже в предзакатное время…

– Вот и слушай меня, сокол ты наш участковый… Чую я, завело нас энто дело фактом последним во глубину серьёзную. При сопоставлении очень некрасивые моменты вырисовываются, ровно чья-то рука преступная невесть какую сложность пакостливую затеяла. Мало не с трёх сторон обложили наше отделение… Давай вместе считать: в Лукошкино масоны пожаловали, Шмулинсона нашего к сотрудничеству склоняют бесчинно. В деревеньке скромной соль ядовитую копают, а весь её яд ить не сразу в организме проявление даст, небось года два протянут люди, прежде чем непривычно помирать начнут… Русалки две о том своё знание имеют да поделиться им сполна опасаются. А многого ли русалки боятся? Да окромя засухи и рыбачьих сетей – ничего! Дьяк с боярином опальным дружбу водит, в переписке тайной состоит, а лихой человек под его личиной тебя в колодезь подтолкнул. И не спорь ужо, я до энтого путём измышлений логических сама собою додумалась…

– Опять Кощей? – равнодушно предположил я. В принципе запросто, у гражданина Бессмертного и с отделением, и со мной уже практически личные счёты…

– О том не ведаю, может, и он, – развела руками бабка. – Соль отравить, двух добрых молодцов загубить – энто в его вкусе будет. А вот тока с масонами он за один стол не сядет, повысокомерничает. Ему с заграницей подвластными территориями делиться ну никак не в масть.

– И вы полагаете, что за всеми действиями стоит именно один человек? Тот кукловод, что дёргает за ниточки…

– А того не ведаю. – Яга вновь виновато развела руками. – Но чую, от того, что мы всей опергруппой в Подберёзовку на отдых нагрянули, – злодею неведомому одна головная боль! Он небось и на Шмулинсона-то наехал в надежде нас в городе делом занять…

– Значит, основная проблема здесь, в деревне?

– А вот в проблеме ты бы меня нипочём не убедил, ежели б близнецы энти не запропали. Чую, влезли они в беду по дурости, и выручать их тебе, сыскной воевода.

– Может, Еремеева в помощь вызвать? Ой, нет, за ним ещё царь увяжется…

– Да уж, давай покуда сами справиться попробуем, а будет нужда – тот же дьяк за подмогой сбегает!

Вот где-то на этой мажорной ноте наше позднее заседание было окончено. Митька так и не вернулся, наверняка, махая оглоблей, сторожил маманю от нежных происков Филимона Митрофановича. Я лично уснул, как вырубился, едва коснувшись головой подушки. Ночью никуда не бегал и, собственно, никого, кроме снов, не видел. Вот сны были, хотя, как полагаю, не вещие. Что-то сумбурное снилось про улицу Тверскую, про мою прошлую жизнь, но не запоминающееся, так… ерунда всякая…

Утро началось с петушиного крика. Я накрыл голову лоскутным одеялом, тихо размышляя, у кого бы прикупить вирус птичьего гриппа. Реальных кандидатур не было, поэтому всё равно пришлось вставать. Яга была уже во всей красе на ногах, в новом платочке, с кудрями и чуть припудренным носом, что-то мудря у печки.

Свежевыбритый, как всегда, Назим крутился на подхвате с ухватом. В отличие от нашего лукошкинского домового меня он не стеснялся нисколько и никогда не прятался. В дружки, впрочем, тоже не набивался, поскольку слушался исключительно Ягу, а на меня смотрел чуть свысока, типа «маладой, глупий, такую жэнщину прасматрэл!»

На завтрак обещали хинкали с бараниной и мацони, я отправился во двор, умыться и сделать зарядку. Солнышко длинными лучами, словно ресницами, щекотало край горизонта, воздух был свеж и напоен птичьим пением, небеса голубели, облака изображали нарисованных лебедей, а прямо из деревни, вздымая клубы пыли, нёсся в нашу сторону одинокий всадник.

Присмотревшись, я едва не сел в лохань – у нашего забора красиво встал на дыбы здоровущий рыжий кобель, а на его спине с ковбойской лихостью восседал наш кот Васька! На моих глазах Василий небрежно спрыгнул на землю, по-хозяйски потрепал своего «скакуна» по холке и отпустил восвояси. Счастливый пёс, поджав хвост, пустился наутёк, пристыженно оглядываясь по сторонам – не видели ли его позора другие собаки!

– Ва-Вася? – зачем-то уточнил я.

Спутать откормленного бабкиного любимца с другими представителями кошачьей породы просто невозможно – он один такой… Матёрый чёрный кот козырнул мне на ходу и чуть косолапящей походкой кавалериста направился в избу. Через мгновение оттуда донёсся счастливый бабкин всхлип и придушенный, но привычный «мявк». Обнимаются, понимаю…

Кстати, завтракал я один. Яга с Васькой сразу же умотали из избы куда-то за околицу, переговорить без свидетелей. Ну, естественно, не случись в городе нечто из ряда вон выходящее, кот ни за что в жизни не покинул бы свой пост, тёплую печь и подвал со сметаной. Ладно, пусть пообщаются наедине.