В огненном плену - Карен Мари Монинг Страница 22

Пока Бэрронс меня не раздевает. Тогда я взрываюсь. Я становлюсь пламенем и яростно выплескиваю на него все, что чувствую, а он отражает эти чувства в меня, жарким, опасным сирокко, который сглаживает, меняет форму, приносит нас в то благословенное место, которому не нужно ни солнца в небе, ни звезд, ни луны. Там только мы.

Звенит колокольчик, когда Бэрронс открывает дверь, собираясь выйти. Мне нравится этот звук, и всякий раз, когда я его слышу, я представляю, что он поет: «Добро пожаловать в дом Мак».

— Сюда придут Принцы Невидимых.

— И один из Светлых Принцев, достаточно глупый, чтобы объявить себя Королем, — рычит Бэрронс, пока дверь за ним не закрылась.

— Бэрронс действительно может их контролировать? — спрашивает Кэт.

Она заметно нервничает. И я ее не виню. Принцы Невидимых смертоносны. Те двое, что явятся к нам сегодня, в незапамятные времена мчались в Дикой Охоте с двумя своими собратьями и стали широко известны как Всадники Апокалипсиса. Круус — Война. Я подозреваю, что Кристиан становится Смертью, а это значит, что сегодня в моем доме появятся Голод и Мор. Мило.

— Он говорит, что может нейтрализовать их в стенах этого магазина.

Кэт сухо откликается:

— Ты же понимаешь, что его здесь нет, правда?

— Что, прости?

Этот мужчина достаточно реален для меня.

Все шесть футов три дюйма, все две сотни сорок пять фунтов тугих, мощных, надежных и быстрых мускулов.

— Бэрронс… Он как Риодан. Когда я тянусь к кому-то из них своим даром, я ничего не чувствую. Это больше чем отсутствие эмоций, это отсутствие самой сути. Пространство, которое они занимают, бесцветно.

— Возможно, они умеют блокировать твое чутье. Возводят вокруг себя щит. Бэрронс знает барьерные чары как никто.

О’кей, ему придется научить меня этому трюку. Я блокируюсь изо всех сил и все же подозреваю, что, если Кэт решит меня испытать, я окажусь по уши в проблемах.

— Я умею определять наличие барьеров, Мак. Из этой двери только что вышло ничто. Полное отсутствие чего угодно, опознаваемого как жизнь.

— Возможно, их чары находятся за пределами нашего восприятия. — Я очень хочу избежать разговора о том, как Кэт оценивает людей с помощью своего дара. Я боюсь, как бы она не применила его ко мне. — Кэт, я буду рада навестить аббатство. Как насчет следующих выходных?

Я найду какую-нибудь причину не появиться там. Я беру Кэт за руку и осторожно увлекаю ее за собой, вверх по ступеням, к столам, которые Бэрронс составил для совещания.

— Эй, может, ты хочешь чего-нибудь выпить? У меня есть содовая, сладкий чай и вода. Я даже захватила немного молока из последней прогулки в Зеркала.

Я лгу. Бэрронс принес молоко из «Честерса», и я чувствую себя немного виноватой за такое количество льгот. Но не настолько виноватой, чтобы не пить его.

— Молока? А на вкус оно как наше?

— Конечно. Только немного жирнее.

— Я бы выпила стакан! — говорит Кэт, и мы обе смеемся, потому что вещи, которые мы раньше воспринимали как должное, теперь стали роскошью.

Так обычно и бывает, когда мир рассыпается на куски. Пока вещь не исчезнет, трудно оценить, чем тебе посчастливилось обладать.

В «Книгах и сувенирах Бэрронса» проблемы с пространством. Я подозреваю, что частично за это в ответе Зеркало, соединяющее магазин со скрытыми этажами под гаражом, где Бэрронс обустроил свое логово, но сомневаюсь, что только им ограничено воздействие на эту точку долготы и широты. Иногда мне снится древний бог или свернувшийся кольцами демон, дремлющий под фундаментом.

Бóльшую часть дней «КСБ» высотой в четыре этажа, но иногда в пять, а в редких случаях — в семь. Во вторник роспись на потолке была примерно в семидесяти футах над моей головой, сегодня кажется, что до нее четверть мили, она теряется в вышине. Чем сильнее я пытаюсь сосредоточиться на росписи, тем сложнее ее увидеть. Я не понимаю, зачем кому-то рисовать на потолке эту расплывчатую сцену. Я задавала Бэрронсу этот вопрос, но ответа так и не получила. Однажды я отыщу строительные леса, чтобы полежать на спине под росписью и разобрать, что же изображено на этой чертовой штуковине.

В течение первых месяцев в Дублине я оставалась в жилой половине магазина и начала привыкать к тому, что этажи моей временной спальни меняются. Дошло даже до того, что вычисление этажа стало чем-то вроде игры.

Я ожидала, что в этих стенах будет сложно. И знаю, что именно здесь я провела лучшие часы своей жизни.

Я стою рядом с Кэт на балюстраде, с которой открывается вид на магазин — в направлении главного фасада. Главная комната примерно в сотню футов длиной и шестьдесят шириной. Верхние этажи занимают половину магазина, к ним ведет украшенная изящной резьбой двойная лестница, которая напоминает мне о книжном магазине Лелло в Португалии ^[12]. На верхних этажах представлена изумительная подборка антиквариата и сокровищ, накрытых стеклянными колпаками или же подвешенными на стенах. Вот металлический диск с всевидящим ликом Зеленого человека ^[13], а вон сияет древний меч над поблекшим, потрепанным в битвах щитом. Я иногда размышляю, не собрал ли Бэрронс эти «сувениры» на протяжении столетий своей жизни.

Полированные книжные полки занимают стены от пола до потолочного молдинга. За элегантными перилами находятся узкие проходы для доступа к полкам, полированные лестницы скользят на смазанных колесиках от одной секции к другой.

Я смотрю вниз и справа, у отдельно стоящих книжных шкафов вижу журнальную стойку, полностью заполненную последними октябрьскими изданиями. Слева старомодная касса ждет возможности звякнуть серебряным колокольчиком, отмечая продажу, рядом с ней — мой розовый iPod на акустической доске, готовый включить нам «Bad Moon Rising» ^[14], «Tubthumping» ^[15] или «It’s a Wonderful World» ^[16].

Или, возможно, «Good Girl Gone Bad» ^[17].

Когда входят Темные Принцы, окруженные с флангов Бэрронсом и Риоданом, я резко выдыхаю и застываю.

«РАЗОРВИ ИХ УНИЧТОЖЬ НАСАДИ НА КОЛЬЯ!» — ревет у меня внутри «Синсар Дабх».