Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта - Владимир Стрельников Страница 22

– Так, бортстрелки, поглядите расписание, вы там все внесены. Покатаетесь на других бортах, по другим маршрутам. Все жизнь интереснее. Короче, работать, товарищи воздухоплаватели, работать! – И комэск вышел из комнаты.

– Ну что, сходим посмотрим? – укладывая сумку в свой шкаф, спросил у Виктора Зотова, тоже бортстрелка с нашего дирижбомбеля. – Вообще это буквоедство. Могли бы и на сайте компании выложить расписание, нет, занимаются переводом ватмана.

– Вась, что ты хочешь, традиция. Их очень сложно вывести, – отозвался с той стороны шкафов еще один бортстрелок, Салман Рахимов. – Пойдем посмотрим. До начала медосмотра еще час.

19 июня 2241 года, суббота

Ростов-на-Синей, аэродром

Василий Ромашкин

К доске расписаний, посмеиваясь и перешучиваясь, мы поднялись уже двумя сменами.

– М-да… – Я негромко хмыкнул. – Вить, нам с тобой обалденно повезло. Смотри, «Горнорудный». Его же вроде списывать собирались?

– Раздумали после осмотра силовых конструкций. Ему хоть и полсотни скоро будет, но живой кораблик, – хмуро протянул мой сменщик. – Капиталить будут, менять обшивку, баллонеты. Но к осени. А значит, к зимним штормам, так что мы с тобой до выхода нашего плывуна на этом старье прокатаемся.

– Мрак, когда уже на современные перейдем, все жесткачи гоняем. И «Локхид», и «Комсомольск-на-Амуре» уже три года как полностью перешли на трехкорпусные полужесткие. А у нас смотри, старье собрали со всего Севера. – Я провел пальцем по списку дирижаблей. Ну да, у нас моложе двадцати лет ни одного не найдется. Но если наш «Ростовчанин», например, после ремонта, да и родным уже стал, то «Горнорудный» отсужен за долги у кустанайской компании и в капитальном ремонте не был лет сорок.

– Дорого менять, Вась, сам знаешь. Будут гонять до запрета госавиаинспекцией. Пошли к медикам? – Витька развернулся и растолкал остальных коллег.

– Пошли, отдадимся ЛАМу на растерзание. – Лаборатория Авиационной Медицины мучила всех одинаково, и экипажи дирижаблей, и самолетчиков. Причем не делая разницы, пилот ты или бортстрелок. И потому я потопал за Витькой. Никуда не денемся, будем проверяться.

19 июня 2241 года, суббота

Ростов-на-Синей, борт дирижабля «Горнорудный»

Василий Ромашкин

– Товарищ командир, бортстрелок Ромашкин явился по случаю назначения. – Я козырнул, глядя на сидящего за столом хмурого мужика с погонами командира воздушного судна. – Здравствуйте еще раз, Никита Назарыч. – И встал около Зотова, уже доложившегося по команде.

– Здорово, некроманты! – Никита Назарыч Шустов встал, надел свою кэповскую фуражку, отличающуюся от фуражек летунов восьмигранной тульей (у пилотов самолетов она круглая), и пожал нам руки. – Пошли, познакомлю с экипажем. Официально, так сказать.

В принципе мы достаточно неплохо знаем всех в нашем авиаотряде. И воздухоплавателей, и летунов. Но – традиции. По прибытии в новый экипаж обязательно нужно доложиться, после чего командир представит нас каждому члену своей команды.

Здесь, среди авиаторов, вообще традиция на традиции и суеверие на суеверии. И сам становишься таким же после первого рейса. Ну максимум после второго. Я, такой весь из себя крутой бортстрелок, сильнейший некромант выпуска и один из тройки лучших стрелков училища, помню, как сжалось в комок сердце при прохождении грозового фронта над Скалистыми горами. Жуть была неимоверная. Понимал одно: все зависит от мастерства и чутья командира, который стоит в рубке и командует нашим воздушным кораблем, таким огромным и таким крохотным перед бушующей стихией.

Вот и сейчас, после знакомства с экипажем старпом повел нас к нашему боевому посту.

– Так, стрелки, корабль не новый, конструкция огневых точек устаревшая, пулеметы тоже совсем не новые. Но работают исправно и пристреляны в ноль. Просто не дай бог вести огонь короткими очередями, ясно? Не поливайте как из шланга, а то знаю я вас! – Старпом полез вверх по вытертому дюралевому трапу со стертой, торчащей лохмотьями оплеткой балясин.

Мы за ним.

– Вот, ваш боевой пост, – старший помощник показал на широкий купол огневой точки, на турелях которой с двух сторон были установлены спарки крупнокалиберных браунингов. – Знакомые машинки?

– Да, – кивнули мы.

А Витька ответил:

– У нас на нижних огневых такие же. На верхних пушки, знаете ведь?

– Знаю, – согласился старпом. – А потому – зубрить таблицы и работать по «воронам». Вылетим, отработаете по шарикам.

Для того чтобы устроить учебные стрельбы для бортстрелков, особой бюрократии не разводили. Отстреливали с борта сигнальные ракеты или запускали небольшие дроны-мишени. А самый дешевый способ – стреляли по ярким воздушным шарикам, накачанным гелием. Их запускали с носа судна, а ветер махом относил бог знает куда по самым непредсказуемым траекториям. Сбить такой шарик было весьма непросто.

– Ладно, пошли, покажу вашу каюту. – Старпом начал спускаться, и мы полезли за ним.

Внутренние отсеки были не то чтобы запущены. Нет, за ними следили, просто они были старые. Вытертые дюралевые пайолы под ногами, стертая краска, проведенные поверх основных дубли связи и питания (чтобы заменить основной кабель, надо здорово покорячиться, проще бросить поверх дублирующий и прихватить его к основному стяжками). Ремонта, даже среднего, «Горнорудный» не видел очень давно. Гоняли его и в хвост, и в гриву, но деньги не вкладывали.

Впрочем, ограждения проходов, сделанные из прочной капроновой сетки, были целыми, со стороны баллонетов забраны плотным брезентом. Все трапы целы, освещение исправно. Вроде на первый взгляд корабль не нов, но вполне работоспособен.

– Так, ваша каюта. – Старпом открыл ключом тонкую дверь из пробки на дюралевом каркасе. – Осваивайтесь, бойцы. Сегодня заселяйтесь, и свободны, завтра изучение корабля, отработка стрельб вхолодную, знакомство с экипажем.

– Ну, могло быть и хуже, – заметил я, осматривая крохотную, всего два на три метра, каюту.

С одной стороны диван и откидная койка. С другой вешалка, откидной стол около иллюминатора, пара дюралевых табуреток. Динамик боевого ретранслятора, колонка бортового радио с щелчковым переключением каналов, забранные решеткой светильники, красный фонарь аварийного освещения.

Вытертый линолеум палубы, когда-то темно-синий, а сейчас просто пегий, светло-синие переборки и подволок. Крохотный санузел с умывальником. Душевая и клозет, судя по всему, общие на палубу. Выглянув в коридор, я увидел их через пять кают.

– Хреново, – выглянув в иллюминатор, сообщил Витька. – Смотри, дизель прямо под ламатором, фиг поговоришь или поспишь. По крайней мере, сначала.

– Да уж! – Я вытащил сменщика из проема иллюминатора и сунулся туда сам. Ну да, аэробаллистический дизель с огромными лопастями в пяти метрах снизу – это не полная задница, но весьма близко к ней. – Придется спать на посту, чтоб их. А там днем зажаришься, ночью вымерзнешь. Екарный бабай! Я еще удивился, что нам каюта удачная досталась.