Двадцать отражений лжи - Ольга Шумилова Страница 22

— Сколько у тебя сейчас дел висит?

— Три, — я вздохнула. Кажется, с воспитанием непутевой меня на сегодня все. — С Хайнсом почти закончили, осталось свести накладные расходы и оставить наблюдателя на судебный процесс. Так что я пустила в разработку то дело о «черных» лабораториях. Очень, кстати, перспективная операция…

— А третье? — бесцеремонно перебил Арроне.

— Третье? — я вскинула брови. — Ничего интересного, из ведомственных довесков. Причем долгоиграющих. Чья-то там жена, или любовница или еще кто-то… В общем, наряд на элит-охрану. Кстати, хорошо, что напомнил — надо бы отправить туда кого-нибудь. Мне как раз парочку необкатанных первогодков подкинули…

— Займешься сама, — буркнул координатор, разглядывая стопку считывателей на краю стола.

— Что? — я растерянно заморгала.

— Скидывай документацию по Хайнсу и плотно бери в разработку третье дело. Очень плотно. Лаборатории свои, или что у тебя там, можешь отдать младшим командующим или вообще передать другому блоку. Короче, эта операция поступает под твой личный контроль и ответственность.

— Но почему?! — я была настолько ошарашена, что даже забыла разозлиться.

— Потому, — Арроне принялся втыкать валяющиеся по всему столу световые перья в зажимы. — Эта «кто-то» имеет весьма и весьма неплохие связи в верхах. Гораздо большие, чем тебе показалось.

— Настолько большие, что наверху не боятся присваивать высшую степень важности ведомственному «леваку» во время ревизии?… — я покачала головой. — Ну и ну. Кто это все визировал?

— Командор. Лично!

Я присвистнула. Арроне многозначительно заиграл бровями, молчаливо со мной соглашаясь. Затем ровным тоном продолжил, барабаня пальцами по столу:

— Так что будь хорошей девочкой и дай запрос аналитикам на дело 349-АМ — Командор очень рекомендовал тебе изучить. Спросишь потом у него лично, зачем. Хвост даю на отсечение, он опять ведет с тобой дела через мою голову.

— Лучше бы не вел, честное слово. Мне бы определенно лучше спалось, — я скрестила руки на груди и отвернулась. В конце концов, это правда. Только причину того, что Командор держит меня «на особом счету», Арроне знать не стоило.

— Ладно, иди. И хоть на цепочку его надень, хоть к воротнику пришей, но не смей шляться без переговорника!

Я пробормотала очередную порцию обещаний и откланялась. Еще целых десять минут после этого меня никто не дергал, но потом снова запиликал приснопамятный переговорник. В наушнике послышался унылый голос Чезе:

— Секретарь Эрро звонил. Командор ждет вас у себя после первой ночной вахты. Кстати, фарра Шалли, о секретарях… Может быть, вы наконец…

— Позже, Чезе, — оборвала я привычную волынку. Младший командующий прозябал на должности моего секретаря «по совместительству» третий месяц, то есть с тех самых пор, как он стал мне положен по штатному расписанию, и все это время изводил меня бесконечным нытьем. Ну что я могу поделать, если больше эту должность повесить не на кого?… — Объяви общее собрание блока через полчаса. Быть всем. Оправдания не принимаются, будь то возлежание на смертном одре или личная аудиенция у Командора.

— Есть, куратор… А личная аудиенция у наместника принимается?…

Я хмыкнула и отключила аппарат. Наместник… да, это может быть проблемой. Правда, совершенно другого рода.

О причине столь внезапного приглашения Командора я знала, возможно, больше, чем сам Эрро, и заранее разделяла его опасения. Все опасения. Даже те, которые он удержит про себя.

Если некие файлы будут обнаружены ревизией… Я становлюсь опасной. Уничтожить файлы — значит дать свободу тому, что ни один из Командоров со времен Филина не решался освободить. Проще уничтожить меня — до некоторой степени я ценна, но не настолько, чтобы так рисковать. Хотя… Много лет прошло… Нынешний Командор может и не отнестись так серьезно к этой проблеме, тем более, что он не верит в древние легенды.

А тут еще эта фаррочка с манией преследования… Я поморщилась от зарождающейся мигрени, развернулась на каблуках и направилась в штаб блока — нужно хоть в общих чертах посмотреть, в чем там вообще дело.

В штабе блока А-19 не было ни одной живой души — только дежурная, сидящая за длинным столом для совещаний, и пальма в кадке (пальма была условно живой, а у дежурной по ее собственным религиозным убеждениям души не было).

Завидев меня, Алиссондра оторвалась от каскада экранов, расползшихся на полкомнаты, и широко улыбнулась:

— С возвращением, куратор. Как парад?

— Отвратительно. Прилетел наместник Центра, если ты еще не в курсе, так что поздравлять нас не с чем. Где Чезе? Я же его просила собрать блок на совещание!

— Он собирает. И заодно техников материт — система микроклимата зависла по всему четвертому корпусу, — Алиссондра вздохнула и, подобрав со стола портативку, вместе с облаком голо-экранов переместилась на свое рабочее место. В разгороженных низкими перегородками клетушках по периметру комнаты было темновато, тесновато и откровенно неудобно работать, так что агенты при любой возможности норовили занять «совещательный» стол в середине комнаты, для этого совершенно не предназначенный. Всю столешницу занимал списанный научным отделом древний голограф, и ни на что другое, кроме портативки в два пальца шириной, места уже не хватало.

Плохо быть молодым куратором без регалий и заслуг — даже штаб норовят подсунуть последнего разбора. Ну да хоть мой кабинет в смежной комнате — а так еще и бегать через весь этаж пришлось бы.

— Вот, заверьте. И это тоже, — Алиссондра почти сразу же вернулась со стопкой считывателей в руках. Жестом, ставшим уже почти привычным за два месяца, я начала прикладывать большой палец к био-ленте. А когда-то и подписи хватало… Прогресс, что еще скажешь.

Закончив ставить «автографы», я стянула с запястья портативку и принялась просматривать информацию по «третьему» делу, помечая ключевые моменты. Все-таки какая банальщина — даже для Управления полиции, а уж для Корпуса…

Агенты входили, занимали свои места и от нечего делать начинали живо обсуждать последние новости. Алиссондра на правах «почти младшего командующего», которому после ежегодной аттестации обещано повышение, отправила с документами одного из новичков, и теперь плела перед зеркалом сложносочиненную косу, искоса поглядывая на общий стол, где сидели мужчины. Пешш, наглая морда, тут же послал ей воздушный поцелуй, за что схлопотал жесточайший приступ меланхолии. И правильно.

Алиссо — девушка тихая, трудолюбивая и очень способная. Но, как любая ременка, без блестящих внешних данных. Приятное, но незапоминающееся лицо, длинные белокурые волосы с перламутровым голубоватым отливом и тонкий, как паутинка, узор из чешуи на скулах. В природе такое бывает часто — самцы куда ярче самок. Пешш — тот самый самец, даром, что не ремен. Яркий, шумный, наглый сверх всякой меры красавец с шалыми черными глазами и невнятной расовой принадлежностью. С таким связываться любой приличной девушке — верх глупости.