Десант времени - Егор Красный Страница 22

— Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,

— Многое вспомнишь родное, далёкое,

— Слушая говор колёс непрестанный,

— Глядя задумчиво в небо широкое.

Какие‑то давнишние воспоминания и боль об утраченном, безвозвратном нахлынула и на атамана, и он вместе со всеми молчал, глядя в огонь.

— Выпьете, атаман? Все вас пуля не берет, — протянул большую бутылку с самогоном Рохлин.

— Что там, давайте пригублю, — снял с себя папаху Раковский и расстегнул френч. — Видно, нет еще пули у красных для меня. Али Бог заговорил, но вот коня подо мной нынче подбили, пришлось вдвоем скакать с урядником, хорошо еще кони добрые и крепкие…

— Так это еще Императорские, они и на плац–параде на Соборной площади поди ходили.

— Что было, то было, — поддержал стоявший за спиной казачий подъесаул, охранявший Раковского, с большой черной бородой и угрюмым видом. — Конной каруселью мы забавляли Императора, любил он посмотреть на наши кавалерийские выезды с выносами регалий, да на пехотные разводы и военные приемы…

— Ну, что господа отдохнули вы, я вижу сполна. Не пора ли красным напомнить, что их время пришло?

— Вы, что атаман хотите мужиков отлучить от винтовки и нагана, да обратно к плугу? — засмеялся безудержно и дико один из корниловцев. — Да ни в жисть, они сначала нас перебьют, а потом, как волки озверелые друг–другу кровь начнут пускать.

— Хм, что вы предлагаете поручик? Уже через месяц морозы ударят, болота замерзнут, и нас тут на снегу, как зайцев переловят, — подал голос Рохлин, выпив самогону. — Надо ударить по красным большевикам, этого они от нас не ожидают!

— Правильно говорите, полковник. Имеется ли у вас план? — спросил атаман Раковский и невольно посмотрел на всех сидящих около костра офицеров, как на покойников. Он знал, что красные со дня на день придут сюда. Уж больно он их разозлил, отобрав столько драгоценностей. Некоторые крупные алмазы были из каталогов богатых родовых фамилий дворянских особ из Москвы и Питера. Да, видно, Революция и Гражданская война внесли коррективы в их местонахождении. «Пора уходить в будущее, пока калитка не закрылась», — говорил про себя атаман и ожидал слова старшего здесь по званию полковника.

— План имеется, но пока держится в секрете, — ответил Рохлин и оглядел всех офицеров и казацкого подъесаула, стоящего за спинами. — Вот помню как в 1915 году пришлось мне с генералом Шкуро совершить несколько успешных рейдов в германский тыл. Во время одного из рейдов наш конный отряд разгромил германской штаб и захватили в плен германского генерала…

— Много хороших дел совершил Шкуро, один только прошлый год. Вот, помню как на Кубань он прискакал с тридцатью казаками, а через месяц под ним уже 500 сабель казацких стояло. А потом они на Ставрополь двинули, вот где большевиков много порубали… Герой, да и только, — подхватил подошедший к костру штабс–капитан Ухальский.

— Что было, то было, — кивнул головой Рохлин. — Плохо приходилось комиссарам, которые попадали в руки Шкуро, но раненных он не трогал. Вот в Кисловодске три тысячи красных он пощадил в госпитале.

— Слыхал как он Воронеж брал два месяца назад. Красные бежали, только услышав его имя, — вставил корниловский офицер, смоливший трубку с крепким табаком. Он выпускал белесые кольца сквозь усы к небу и неровный шрам на лицу говорил о его неспокойном прошлом.

— Выбили красные его из Воронежа, месяц как выбили, — сквозь зубы процедил полковник Рохлин. — Говорят сейчас где‑то под Касторным его красные теснят, перестали бояться красные громких имен… Своих уже героев прославляют.

— Господа офицеры, Касторное — верст 250 отсюда, так может разовьем флаги и на коней к генералу Шкуро? — клацнув шашкой, подал голос корниловский ротмистр.

— Пока по тылам красным будем пробираться Шкуро уйдет со своим отрядом в Таганрог, а нас из пушек и пулеметов посекут, — махнул рукой Рохлин. — Здесь им надо кровь большевицкую пустить, пусть знают, что белое движение еще не иссякло и мы везде будем бить красных. Вот мне, господа офицеры, говорил один поручик генерала Дроздовского, что орудия на бронепоезде «Грозный», что стоит под Змиевкой около Орла, исправны и если мы его захватим, то можно густо полить кровушку комиссарскую.

— Сколько поручик из корпуса Дроздовского сможет набрать артиллеристов? — спросил полковника атаман Роковский.

— Да с десяток офицеров и солдат наберется из конно–горной бригады, а машиниста на паровоз подберем в городе. Не всем по душе власть Советов…

— Думаете одним ударом их одолеть? — спросил атаман, все больше размышляя как лучше оторваться от своих и уйти под чистую из этого мира, где только начала набирать силу и укрепляться рабоче–крестьянская власть, туда где все, как будто успокоилось, и было забыто про классовых врагов. — Красных с тысячу в городе наберется, вот и отряд унтер–офицера Семенова в Орел на днях вступил. А это, господа, три сотни опытных красных конника, слыхал, что они самого Мамонтова потеснили…

— Так, что предлагаете? Каков ваш план? — чуть отведя в сторону от костра атамана Раковского, спросил Рохлин. На его разгоряченном лице заиграли желваки, было видно, как он ждал того дня, когда снова поведет своих людей на красные Советы.

— План таков, — негромко ответил атаман и постарался поглубже заглянуть в душу этого преданного Царской России опытного и отважного полковника. — Я со своим отрядом отвлекаю красных на себя из города, а вы с основными силами в пятьсот сабель наносите удар по Змиевке, где будет тоже несколько сот красных. Разбиваете их и вместе с бронепоездом прямиком в город. В часов пять–шесть уложитесь. В Орел к тому времени вернется эскадрон, посланный в погоню за нами. Ну а мы захлопнем отход красным из города.

— Атаман, думаете соберем пять сотен?

— Думаю больше даже наберем, гонцов зашлем в станицы и по лесам… В Орле и Мценске сотни две офицеров прячутся. Ну а как возьмем оружейный Арсенал в Мценске ночным налетом, тогда будет чем воевать, готовьтесь полковник, людей настройте. Когда еще придется с красными повоевать, а то все больше бегаем по лесам.

Неожиданно к атаману быстро подошел жандармский урядник Забродов. Он нервно мял в руках нагайку, так и оставшуюся у него со времен разгона студенческих беспорядков и народных митингов, и переминаясь с ноги на ногу собирался, что‑то сообщить.

— Что у тебя, любезный, аль потеряли то, что не нашли? — пошутил атаман, намекая, что два жандарма так и не смогли найти драгоценности у студентки.

— Извиняйте, Вашескобродие, тут все в порядке, хоть и кусалась она как белка, но все возвернула, — спрятав улыбку в свои большие и лихо закрученные усы, ответил рослый жандармский урядник Забродов. — Да и крыса не ушла…

— Говори, Забродов, по делу, — прервал Раковский своего подручного по лихим, разбойным делам.

— Вашескобродие, тут цыгане объявились. Поют и пляшут они в сотне генерала Маркова. Пьют офицеры второй день беспробудно, стреляют по воздуху, не приведи господь. Это все поручик Канышев, который племянник самого генерала Маркова.