Помочь можно живым (сборник) - Александр Бачило Страница 22

– Ничего, – буркнул Хозяин, – может, скоро на машине съездим…

Я поднял голову и вдруг заметил, что Блатной, разинув рот, с испугом смотрит куда-то мимо меня.

– Во! – произнес он, указывая, как видно, на окно у меня за спиной.

Заноза, сидевшая рядом с ним, тоже подняла глаза и сейчас же сморщилась, как от боли.

– Гадость какая… – прошептала она.

Я резко обернулся, но увидел лишь чью-то огромную спину, удаляющуюся в темноту. Спина была голая и иссиня-белая.

– Слушай, Блатной, – сказала Заноза, – выйди, разбуди его. Что он, в самом деле, нельзя же так!

– Во тебе, – спокойно ответил Блатной, – сама выйди.

– Цыц! Пусть спит, – сказал Хозяин, – все нормально, ясно? Дохтор, ты чего сидишь? Компот давай!

Самое страшное – я представления не имел, как себя вести. Кого они хотят будить? Неужели эта голая туша за окном – Студент?

– У него что, лунатизм? – осторожно спросил я.

– У кого? – не понял Хозяин.

– У Студента?

Доктор поставил передо мной стакан с компотом.

– Знаете что, Пациент, – сказал он, – вы не обращайте внимания. Ей-богу, ничего интересного не происходит. И со Студентом все в порядке – он спит на крыше. Там, видите ли, свежий воздух. А завтра на крыше будет спать Блатной. По той же причине.

– Я же говорю – санаторий! – хихикнула Заноза.

– Ну, допивай компот и пойдем, – сказал мне Хозяин, – покажу помещение.

По широкой скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж и оказались в небольшом коридоре, по обеим сторонам которого было несколько дверей. К моему удивлению, некоторые двери были аккуратно подписаны. Слева: «Доктор», «Блатной», справа: «Студент», «Заноза». Хозяин открыл самую дальнюю дверь по правой стороне, зажег огарок свечи и протянул его мне.

– Вот, располагайся. Отдохнешь хорошенько, а утром поговорим…

Он повернулся, было, чтобы уйти, но спохватился:

– Да! Если, часом, захочешь по нужде – вон в ту дверь. На двор не ходи. И окна на открывай…

– А почему? – спросил я.

Хозяин посмотрел на меня укоризненно.

– Ну, сказано – не ходи, и не ходи, не открывай – стало быть, не открывай. Мало ли что? Время ночное…

Он покачал головой и ушел.

Комната была совсем маленькой, железная кровать, покрытая бледным от старости одеялом, занимала почти все пространство от двери до окна. В углу, на облезлой деревянной вешалке висели драные плащи, телогрейки и какое-то древнее Пальто.

Я задул свечу и подошел к окну. Луна освещала серебристую после дождя поляну, над верхушками елей проносились небольшие темные облака со светящимися лохматыми краями. В доме все утихло снаружи тоже не доносилось ни звука. Некоторое время я вглядывался к кромку леса, мне все казалось, что там копошится какая-то бесформенная масса. Но это мог быть и туман или просто рябь в глазах.

«А идите вы все… – подумал я, разулся, повесил мокрую куртку на спинку кровати и залез под одеяло. – Спать я хочу, вот что…»

…Мягкий лунный свет заливает комнату и шепчется о чем-то с притаившимися в углах тенями. Тихо-тихо открывается дверь, и на пороге появляется девушка в белом платье. Она бесшумно подходит и склоняется надо мной. Я чувствую прикосновение ее нежных пальцев. Она что-то говорит мне на ухо…

Я вздрогнул и окончательно проснулся.

– Вставай, вставай, Пациент, – говорила Заноза, толкая меня в плечо. Она была в длинной ночной рубашке, ее распущенные волосы задевали меня по лицу.

– В чем дело? – спросил я, садясь на кровати.

– Тсс! Ты вот что, Пациент, если хочешь живым отсюда убраться, пусти меня в свою постель.

Она говорила это таким естественным и убедительным тоном, будто предлагала помидоры со своего огорода.

– Гм! – сказал я. – Однако, ты даешь!.. Уж больно неожиданное предложение…

– Идиот! – возмутилась Заноза, – ты что считаешь, я сюда любовью с тобой заниматься пришла? Да ты посмотри на себя! Каракатица… А, впрочем, черт с тобой! Пожалуйста, мне не жалко, – она вдруг принялась стаскивать с себя рубашку, – только быстро давай, чтоб до прихода Хозяина… Ты потом спрячешься под кроватью, а я останусь, вместо тебя, понял?

Заноза, наконец, справилась с рубашкой и комкала ее в руках, глядя, куда бы бросить. Она была чертовски хорошо сложена, эта сумасшедшая девица, одетая в жемчужное сияние лунного света, но мне было, признаться, не до ее красоты.

– Ты погоди раздеваться-то, объясни толком! – зашипел я. – Что там про Хозяина? Зачем это он сюда придет?

– Дурак, – неожиданно спокойно произнесла Заноза, – я же говорю – санаторий здесь. Вот и всадит тебе Хозяин этой ночью прививочку. А от прививочки этой ты, Пациент, навсегда Пациентом останешься, и уж никакого имени-отчества у тебя не будет больше…

– Ну а ты-то зачем лезешь на мое место? – спросил я.

– А мне все равно! Я в свое время разок попробовала. Так что без Хозяина мне теперь долго не протянуть. Да и никому здесь не протянуть, а он, сволочь, пользуется этим и веревки из нас вьет. Сегодня меня без дозы оставил…

– А-а! – Я начинал понимать. – Он что же, наркотики вам колет?

Заноза подошла к окну, выглянула во двор и сейчас же задернула занавеску. Стало совсем темно.

– Нет, Пациент, тут вещь посильнее наркотиков. Он нам счастье наше продает…

– Как это счастье?

– А так. Именно так, как мы его себе представляем…

Я хотел, было, спросить еще что-то, но Заноза вдруг подскочила ко мне и прямо в лицо сунула свою скомканную рубашку.

– Тсс! Слышишь? Идет! – прошептала она и, толчком усадив меня под вешалку, обрушила сверху тяжелое, пропахшее нафталином пальто. Покончив со мной, она улеглась в постель и натянула на себя одеяло. В ту же минуту дверь тихо открылась, и кто-то осторожно заглянул в комнату. В темноте почти ничего не было видно, но я не сомневался, что это Хозяин.

И действительно, скоро очертания его массивной фигуры проступили на фоне стены, двигаясь уверенно, но почти бесшумно, он подошел к постели и наклонился. Наступила долгая тишина. Казалось, ни одной живой души нет на сотни километров вокруг, и это жуткое безмолвие тянется уже сотни лет. Наконец что-то тихо звякнуло, и в комнате вдруг запахло жженым сахаром. Хозяин выпрямился и быстро вышел из комнаты.

Когда в коридоре затихли его шаги, Заноза отбросила одеяло и села на кровати.

– Ну, что? – спросил я.

– Молчи, сейчас увидишь. Вот! Начинается!

Она поднялась, и я вытаращил глаза от изумления – на ней было черное блестящее платье, голые плечи укрыл газовый шарф, а на лице появилась бархатная полумаска. В комнате вдруг стало быстро светлеть, но вместо стен и потолка с отступлением темноты открывалась невообразимая даль. Я глянул под ноги и застыл: земли не было, где-то далеко внизу клубилась белая пелена облаков.