Без поводыря - Андрей Дай Страница 22

– Отлично. Так что там дальше?

– Извольте взглянуть сюда, Герман Густавович. Эта часть называется воздушной коробкой. Тут расположены особым образом сделанные отверстия – сопла. Через них в жидкий чугун подается воздух…

– Вы сказали – в жидкий? – удивился я.

– Истинно так, ваше превосходительство. В жидкий. Вот в этот, третий конвертер, по расчетам, поместится не менее чем триста пятьдесят пудов чугуна. И под воздействием воздуха через некоторое время он превратится в железо. Устройство опрокидывается, металл выплескивается в ковш. Вот этот, видите? И уже в этой емкости мы проводим процесс раскисления…

– Чего? Окисления?

– Раскисления, ваше превосходительство. В железе остается слишком много… гм… воздуха. Его нужно убрать, иначе вместо стали мы получим… ржавчину.

– Даже так?

– Именно так, Герман Густавович. И… собственно, все, ваше превосходительство. Сталь выливается в формы – и прокатывается… Слава Богу, серы и фосфора в местной руде мало, так что ничего особенно сложного делать не приходится. Однако и содержание железа в породе не слишком велико. На руде из окрестностей Кузнецка было бы довольно двух доменных печей. Нам же пришлось строить три.

– А откуда вам стало известно о…

– Так Петр Александрович привез образцы, – нагло перебил меня Пятов.

– И насколько же тамошний материал лучше нашего?

– Пожалуй, что и вдвое, ваше превосходительство. Из нашей породы более чем сорок процентов не выходит. Из той же – семьдесят на первой же опытной плавке.

– Это на что-то влияет?

– Несколько выше стоимость стали, – пожал плечами инженер. И не удержался: – Это если начать размышлять о прибыльности нашего завода…

И посмотрел, ожидая реакции. А я доброжелательно улыбнулся и кивнул. Хотя очень хотелось зажать нос, чтобы не ощущать тошнотворных запахов, и бежать из этого пышущего жаром ада куда-нибудь подальше.

– Чем там так… пахнет? – как можно невиннее поинтересовался я, когда мы прошли цеха насквозь и вновь оказались под открытым небом, около пандуса, по которому сплошным потоком двигались телеги с рудой.

– Угольной смолой, ваше превосходительство, – поморщился Пятов. – Мы кокс тут же выделываем, а газом, коий из угля при коксовании выделяется, тут же домны греем. Это здорово снижает потребное количество топлива. И все бы оно хорошо, только вот смолы каменноугольной прямо бездна образуется. Прямо беда с ней. И вычищать все время требуется, и запах у нее… Вы простите, ваше превосходительство, но воняет она пуще свинячьего навоза.

– Что ж вы наших ученых мужей не попытаете, как с этой смолой бороться? Мне в столице господин Зимин говорил, будто отходы эти – ценное сырье. Может быть, уже есть способ не просто вас избавить от смолы, но еще и…

– Заработать? – вскинул брови Пятов и засмеялся, не заметив, как вновь меня перебил. Ну вот кто его воспитывал?!

– А здесь у нас что? – резко меняя тему, не глядя ткнул я пальцем куда-то за спину.

– Там? Там мы барак построили. Вроде постоялого двора. Нужно же где-то ночевать извозным мужикам, – вильнул глазами инженер. – Расходование средств с господином Колосовым мы согласовали.

– Вот как? А что же? Эти ваши мужики в Троицкое жить переехать не стремятся?

– Сие мне неведомо, Герман Густавович, – искренне развел руками Пятов. – Это у Евгения Яковлевича надобно спрашивать. Я, знаете ли, с его появлением в наших краях все, что там, за воротами завода, из внимания выпустил. Но вы, ваше превосходительство, не сомневайтесь. Я с мастерами говорил. Они всем довольны.

– Очень интересно! Но ни за что не поверю, что вы не видите, что творится в поселке…

– Я там очень редко бываю. Поверьте, ваше превосходительство. У меня и в заводе довольно забот. Нам вот… Инженерам и служащим канцелярии дома выстроили, так пока мне господин Колосов лично не сообщил, дескать, пора переезжать, я и знать не знал и ведать не ведал о них. Целая улица, в полверсты длиной! Представляете?! И к управлению совсем близко. Я раньше-то, бывало, в кабинете и ночевать оставался, чтобы время не тратить на дорогу до съемного жилья. Нынче же стал домой ходить.

– Отлично, – обрадовался я. – Значит, работой господина коменданта вы довольны?

– О да, ваше превосходительство. Только…

– Только?

– Скажите, Герман Густавович… Не создавалось ли у вас… – инженер, заглянул мне в глаза и тут же отвернулся, – кхе-кхе… Мне кажется, наш Евгений Яковлевич – какой-то… социалист.

– Да-а-а? – протянул я, одновременно пытаясь хоть как-то унять ржущего как лошадь Германа. – Это серьезное обвинение, Василий Степанович. Он пытался вас… гм… увлечь вас своими идеями?

– Нет-нет, – испуганно отпрянул от меня Пятов. – Что вы! Просто… Как я уже… Мне приходится много разговаривать с рабочими. С мастерами… И вот…

– Ну же, Василий Степанович. Смелее.

– Некоторые из наших мастеров, – выдохнул, словно на что-то решившись, металлург, – передавали мне слова господина Колосова. И будто бы он, наш Евгений Яковлевич, говорил, что заводские рабочие, особенно опытные, старые мастера, по его мнению, должны иметь возможность жить не хуже господ. Вот.

– Очень интересно, – кивнул я. – А вы что думаете по этому поводу?

– Да что с того, как я об этом думаю? – чуть ли не простонал Пятов. – Он ведь им такие дома строит, что и в Томске не у каждого купца. Ученикам-то – понятно, и общего барака много. И толку с них мало, и что из этих птенцов вырастет – неизвестно. Но ведь… мастерам… А ежели явится кто да начнет интересоваться? Разве же так можно… господ равнять с этими…

– И кто, по-вашему, может явиться? – похлопал я напуганного Пятова по плечу и улыбнулся. – Кто у нас такой любопытный? Кому не все равно, как живут рабочие наших заводов? Не ошибусь, если скажу, что и в Тундальской такое же отношение к работающим у нас людям. Я прав?

– Да, ваше превосходительство. А если… Жандармы?!

– А им-то что за дело? Имеем возможность таким образом поощрить ценных для предприятия работников – и делаем это. Строим дома… Так не дарим же. Пока хорошо работают – живут. Перестанут быть полезными – выселим. Так этим вашим жандармам и говорите…

– Я не…

– Ну-ну-ну. Это я образно. Не нужно так волноваться. Спросят – скажете. Я же не предлагаю вам писать доносы… Господин Колосов добросовестно выполняет данные ему инструкции. Этого будет вполне довольно для ваших… любопытствующих господ.

– Простите меня, ваше превосходительство…

– А за что мне вас прощать, Василий Степанович? Вы, насколько мне известно, ничего этакого еще не сделали. Или все же успели? Нет? Ну и славно. Пойдемте посмотрим на эти ваши чудесные дома. Вы меня прямо заинтриговали… А пока идем, не сочтите за труд, расскажите по-простому, каким образом железо делается на Тундальской. И чем метода этого вашего немца…