Афинский синдром - Александр Михайловский Страница 22

Но, по всей видимости, семейное гнездышко они совьют в Югороссии, где такому человеку, как Сергей Максимилианович, всегда найдется занятие по душе. Я, на правах старого знакомого, осторожно переговорил о возникшей проблеме с цесаревичем. Он, прекрасно знавший — что такое любовь (со своей ненаглядной Минни Александр Александрович жил душа в душу), немного подумав, заявил, что все равно придется назначить кого-то полномочным представителем Российской империи в Югоросии. И герцог Лейхтенбергский для этой должности, пожалуй, самая подходящая кандидатура. Этот вопрос цесаревич пообещал уладить с Государем.

Крейсер «Москва», тем временем прошел Мраморное море, и вскоре на горизонте показались минареты Константинополя. В Золотом Роге мы увидели серые силуэты кораблей нашей эскадры. Они встретили нас — победителей — пушечным салютом. С берега бабахнули и трофейные турецкие пушки. На пристани был уже выстроен почетный караул и духовой оркестр. Словом, встречали нас торжественно, и нельзя было сказать, что мы не заслужили подобной встречи.

15 (3) июня 1877 года. Утро. Константинополь. Дворец Долмабахче.

Военный комендант города поручик Никитин Дмитрий Иванович.

Как говорят в народе — не было печали, да черти накачали. Только-только управился с текущими делами, решил немного отдохнуть, отоспаться — сказать по-честному, я уже позабыл, когда последний раз спал всю ночь без перерыва — как, вот тебе бабушка, и Юрьев день! — Пришло сообщение с крейсера «Москва» — побили, дескать мы британцев-супостатов у входа в гавань Пирея, а теперь возвращаемся в Константинополь — встречайте!

— И самое «веселое» на закуску — на крейсере следовал инкогнито сам Наследник Российского престола — цесаревич Александр Александрович!

Мой ангел-хранитель, старший лейтенант Бесоев, пару дней назад сбежал от меня на «Москву», чтобы воевать с британцами. Так что отдуваться за всех мне пришлось одному. Спасибо, подсказали командиры кораблей, стоявших в Золотом Роге. Некоторые из них бывали в своем времени с официальными визитами в иностранных портах, знали военно-морской церемониал, и с их помощью я организовал достойную встречу «москвичам» — победителям. Правда, позднее мне сообщили, что чествовать победителей прилетит сам командующий эскадрой, контр-адмирал Ларионов. Но, как бы то ни было, а обеспечивать встречу прибывающих на «Москве» пришлось именно мне.

Дозорные у входа в Дарданеллы заранее сообщили о том, что «Москва» вошла в пролив и проследовала в Мраморное море. Прохождение крейсера мне подтвердили посты и на Принцевых островах. Когда, по моим расчетам, до прихода «Москвы» оставалось не более часа, я отдал команду зарядить турецкие пушки холостыми зарядами, и выстроить почетный караул для торжественной встречи.

И вот на горизонте показалась «Москва». Загремели салютные пушки на кораблях эскадры, бабахнули орудия на берегу. Духовой оркестр заиграл прекрасный, до этого никогда еще мною не слышанный марш, от которого сжалось сердце. Стоявший со мною рядом командир учебного судна «Перекоп» шепнул мне, что марш этот называется «Прощание славянки».

Крейсер ошвартовался у роскошной дворцовой набережной. С борта опустили парадный трап. По нему на берег сошли командир корабля, капитан 1-го ранга Остапенко, и несколько морских и сухопутных офицеров. Среди них я увидел своих старых знакомых — старшего лейтенанта Бесоева и капитана Тамбовцева. А вот рядом с ними в камуфляжной форме и в черном берете морпеха стоял… Да-да, это был цесаревич Александр Александрович. В форме гостей из будущего, он выделялся среди окружающих его, только своим ростом и мощной фигурой.

Капитан 1-го ранга Остапенко строевым шагом подошел к контр-адмиралу Ларионову, и отрапортовал ему о походе и о морском сражении. Адмирал поблагодарил всех за службу, и сообщил, что император Российский Александр II наградил всех участников сражения в Саламинском проливе боевыми наградами. Вручение их произойдет в самое ближайшее время.

Адмирал обнял командира «Москвы», капитана Тамбовцева, и старшего лейтенанта Бесоева. Потом он дружески пожал руку цесаревичу и сопровождавшим его двум офицерам. Рядом с одним из них стояла донельзя смущенная девушка. Я вспомнил ее — она была из телевизионной группы, и звали ее Ириной. Адмирал подошел к этой девушке и, приобняв ее за плечи, чмокнул по-отечески в щечку. Стоявший рядом с Ириной молодой офицер нахмурился и исподлобья посмотрел на адмирала. — Так-с, такс-с, — про себя подумал я, — а ведь он, кажется, влюблен в нее и ревнует.

Я подошел к адмиралу Ларионову и цесаревичу, отдал честь, представился, и пригласил всех прибывших во дворец, где лучшие коки собранные с кораблей эскадры уже приготовили угощение для победителей. Цесаревич, с любопытством посмотрел на меня, после чего сказал басом. — Так вот вы какой — первый русский комендант Константинополя. Я полагаю, поручик, что вы достойны более высокого звания. Я обязательно переговорю о вас с Государем. Ваше ревностное служение Отечеству должно быть оценено должным образом.

Потом вся компания, не торопясь, под начинающем уже припекать солнцем, направилась в сторону дворца Долмабахче.

15 (3) июня 1877 года. Плоешти. Румыния. Ставка императора Александра II.

Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.

Вчера мы с цесаревичем Александром Александровичем вернулись из нашего Афинского вояжа. А сегодня в полдень меня и Антонову неожиданно вызвал к себе новый российский министр иностранных дел граф Игнатьев.

Он был взволнован. Честно говоря, таким мне его видеть еще не приходилось. Милейший Николай Павлович не стал тянуть кота за хвост. Сперва он рассказал нам о погромах российских торговых представительств, и об убийствах и избиениях подданных Российской империи в Лондоне и других городах Британии, происходящих с негласного одобрения полиции. А потом показал нам документы, полученные от военного агента в Лондоне генерала Горлова Александра Павловича, который сообщил о том, что британский премьер Дизраэли объявил что-то вроде «джихада» России и русским.

— Видите ли, господа, — начал граф Игнатьев, — лет двадцать назад и я был военным агентом на этом чертовом острове. Тогда мне удалось склонить к сотрудничеству одного клерка в министерстве иностранных дел, который занимал в тот момент не очень высокий пост, но имел неплохие перспективы для карьерного роста. После моего отъезда этот клерк продолжал сотрудничать с нами, время от времени сообщая нам весьма ценную информацию о планах и намерениях британского правительства. За это он получал неплохое вознаграждение. И вот, от него, с соблюдением, естественно, всех мер секретности, Александр Павлович Горлов получил копию весьма любопытного документа. В нем содержатся наброски плана ведения тайной войны против Российской империи и Югороссии.

Скажу прямо, я бы не поверил тому, что там написано, но хорошо зная подлость и коварство обитателей Туманного Альбиона, а так же честность моего агента, сообщившего мне эти сведения, я склонен считать, что этот документ подлинный.

«Почтенные джентльмены» намерены инспирировать череду мятежей вдоль границ Российской империи. Они собираются снабдить деньгами и оружием подданных империи, готовых к возмущению против власти самодержца. Кроме того, британцы усиленно будут финансировать кружки российских нигилистов, которые злоумышляют на священную особу Государя.