Каменное сердце - Александр Прозоров Страница 22

— Ты уверена, что нас будут ублажать, а не резать? — шепотом уточнил он.

— Сто процентов, — ответила спутница и лучезарно улыбнулась: — Здравствуйте, товарищи дикари!

У Олега что-то едко дрогнуло в груди — но туземцы, видимо, не поняли смысла последнего слова. Во всяком случае — никак недовольства не показали. Даже наоборот: из толпы выдвинулся седовласый кочевник в богато расшитом серебряными нитями халате, в высокой войлочной шапке с загнутыми вверх полями, прижал руки к груди:

— Приветствуем вас на наших землях, люди рода Манап.

— И вам всем здоровья, уважаемые, — после короткой заминки поклонился Середин.

— Вы должны помнить, дорогие гости, каким уговором закончилась последняя война между нашими родами, — не опуская рук, продолжил кочевник. — Не будет отныне меж нами ни крови, ни мира, и не ступит уроженец одного рода на земли рода другого. А кто нарушит запрет, тот наказан будет немедленной смертью…

Ведун и дернуться не успел, как множество ладоней схватили его за плечи, локти и запястья. Руки быстро свели за спину, смотали вместе.

— Эй, подождите! Вы чего? Мы… Мы не из рода Манап! Мы не нарушали никаких запретов!

— На вас одеяния с шитьем из родовых знаков этого рода, — невозмутимо напомнил кочевник.

— Это не наше! Наша одежда испорчена! Мы купили ее в соседнем стойбище!

— Никто и никогда не продаст одежды с родовыми знаками, несчастный. Ты лжешь. Страх совсем одурманил твой разум.

Олег ощутил, как веревочная петля легла ему на шею, как в затылок уперлись гладкие деревяшки прочной рогатины.

— Да посмотрите же на нас! — дернулся он. — На морду мне посмотрите! Я же белый, я не местный! Посмотрите на нас, рожи китайские!

— На вас знаки рода Манап, — покачал головой кочевник. — И если Джайло придумал какую-то хитрость, тем хуже для вас.

Он махнул рукой, и Олег ощутил, как петля начала затягиваться.

Роксалана в это время тоже говорила. Точнее, кричала во все горло:

— Отпустите меня! Отпустите немедленно! Папа вас найдет! Он порвет вас всех в куски! Пустите! Папа! Вам всем конец! Мой папа сильнее всех! Он качает нефть и строит заводы! Чертовы дикари! Мой папа качает кровь земли! Он качает кровь земли и превращает ее в золото. За меня он отдаст все! Он отдаст все, чтобы найти меня и выжечь вас, как клопов! Я дочка хозяина «Роксойлделети», козлы! Нефтяного магната! Дочка хозяина недр! А-а-ай, сволочи, не-ет! Я все расскажу! Я… Я дочь подгорного князя…

Петля стянулась, и девушка перешла на хрип. Олег тоже ощутил смертельное сжатие веревки, земля ушла из-под ног, в глазах заплясали разноцветные мошки, уши наполнились утробным гулом, виски внезапно резануло болью, словно в них вонзили тупые граненые стилеты. Ведун в отчаянной попытке вытянул носки, надеясь достать до опоры — но ничего не получилось. Только справа и слева начала быстро сгущаться тьма.

«Мара, — одними губами прошептал он. — Прекраснейшая из богинь…»

Пришел миг его последней чаши: костяной, оправленной золотом и до краев полной густого дурманного вина.

И тут опора вернулась. Правда, ноги почему-то отказались повиноваться, и если бы не заботливые руки кочевников, подхвативших его, ведун упал бы на землю. Кто-то ослабил врезавшуюся в горло петлю, кто-то разрезал стягивавший локти ремень. Темнота отступила, и Олег различил оживленно спорящих кочевников. Пожилые, хорошо одетые туземцы размахивали руками, тыкали пальцем в сторону девушки, указывали на горы и землю. К сожалению, услышать их Середин не мог — в ушах еще бушевал непонятный гул, похожий на непрерывный вой ветра. Наконец его поволокли куда-то влево, к стене, ограничивающей расселину с востока. Минута — и он вслед за Роксаланой был впихнут в узкую дверь, плотно сбитую из толстых, в руку толщиной, почерневших от времени досок. Ноги ведуна очень вовремя восстановили подвижность — и вместо того, чтобы пропахать носом пол, он всего лишь сделал несколько шагов, столкнувшись со своей спутницей.

— Осторожнее ты, увалень! — пихнула его девушка. — Ногу мне отдавил, слон неуклюжий!

Это означало, что слух тоже вернулся, преодолев гул невидимого трансформатора.

— Значит, сказываешь, будут холить и ублажать? — потер ладонью ободранную шею Олег и с чувством добавил: — Клас-сная из тебя получилась пророчица.

— Но ведь отпустили же! — с гордостью парировала Роксалана. — Я думаю, они моего отца знают. Или про его фирму слышали. Ты заметил, нас отпустили, как только я сказала про «Роксойлделети»?

— Я вообще не заметил, чтобы нас отпустили. — Ведун пошарил по поясу. Ремень ему оставили, но чьи-то заботливые руки вытянули из ножен и меч, и оба ножа.

— Это пока, — отмахнулась спутница. — Я думаю, они сейчас свяжутся с папкой, скажут, что я здесь, и он пришлет «вертушку». Сколько отсюда до Уфы? Километров двести, триста? Думаю, часа через три все уже закончится.

— Отсюда до Уфы лет шестьсот, — хмыкнул Середин. — Плюс-минус двести метров.

— Дурак ты, Олежка, и шутки у тебя дурацкие.

— Уж кто бы говорил! Или ты вправду веришь в существование вертолетов?

— Я на них сто раз летала! И вообще! Может, мы ни в какое прошлое не попадали? Может, нас при аварии в дикую тайгу выбросило? У нас в тысяче районов люди и сейчас еще как в каменном веке живут!

— Насчет «сейчас» это ты точно подметила…

Олег достал из туеска горсть перемешанной с углем селитры, расстелил тряпицу перед узким окошком на притолоку, высыпал зелье на нее — пусть сохнет. Мысленно он отметил, что наличие окна в их бревенчатой, с каменным полом и одной каменной стеной тюрьме — очень скверная примета. Это означало, что пленников заперли не просто в свободной от припасов кладовке. Помещение предназначалось специально для людей. Кулям с зерном или мерзлым тушам ни свет, ни свежий воздух ни к чему. С другой стороны — с чего бы это вдруг такая забота о полоне?

За дверью послышались шаги, шорохи, тяжело громыхнул деревянный засов. Ведун попятился, рука хватанула воздух над пустыми ножнами. Внутрь протиснулись бочком трое крепких ребят в остроконечных шлемах, собранных из железных пластин со щелями почти в палец. Для вентиляции, что ли, дыры оставили? Вместо жилеток и халатов на них были толстые панцири из войлока с нашитыми чешуей большими круглыми пластинками. На поясах красовались мечи и топорики с узкими лезвиями: настоящие чеканы. Парни почтительно поклонились, прижав руки к груди — однако вся их внешность показывала, что пленникам нужно вести себя как можно благоразумнее.

Вслед за воинами внутрь проскользнули хрупкие девушки и принялись торопливо… раскатывать ковры! Прямо на пыльный каменный пол ложились изумительные по красоте набойные войлочные, пушистые шелковые, катаные шерстяные прямоугольники. Еще несколько полос кошмы были споро прибиты к стенам деревянными клинышками.

Одни красавицы выскочили, вместо них появились другие, с глиняными и деревянными мисками. Узилище наполнилось ароматами горячего мяса и острым запахом пряностей. Урюк, мед, чернослив, изюм, еще горячее мясо, политое коричневым соусом, чищеные орехи, слоистые лепешки с коричневой корочкой, творог, сметана…