Мефодий Буслаев. Ожерелье дриады - Дмитрий Емец Страница 22

Все это прозвучало быстро и мимолетно. Ната ничего неразобрала.

– Вы что-то сказали? – переспросила онарастерянно.

– Молчи, мерзавочка! Не трать слов и не пытайсярассказывать, кто ты! Я уже знаю про тебя достаточно!.. Теперь говорить буду я,а ты слушать! – сказал карлик.

Он подбежал к великану и с удивительной ловкостью ибыстротой вскарабкался ему на плечи, угнездившись там удобно, как индийскийлучник в корзине на слоновой спине.

Зигги Пуфс был, возможно, самым необычным из стражей мрака.Необычность его заключалась в том, что он имел два тела. Одно тело занималоськанцелярской работой. Это его стараниями дом на Большой Дмитровке, 13, обрелсобственный разум и превратился в живое существо, подобное суккубу иликомиссионеру.

Другое же тело, тело великана, имело только начальный разум.Его Зигги Пуфс использовал в сражениях. Не ощущавшее боли, яростное, мощное,оно орудовало тяжелой булавой. Громадное свое тело Зигги Пуфс называл «Зигя».Целыми днями оно таскалось за ним, ныло и клянчило «се-нить шладкое». Когда жебыло необходимо, карлик вытеснял слабое его сознание и сам принимал управление.

В настоящий момент вселяться в нечуткого и глупого громилуЗигги Пуфсу не хотелось. Он ограничился тем, что стукнул его кулаком по макушкеи показал пальцем на дверь, ведущую в канцелярию. Зигя вздохнул, пересталгрызть ногти и грузно затопал, куда было велено.

«Громильное тело» добралось до двери, которую Ромасюсикдавно открыл, и вышло в канцелярию. Карлик нетерпеливо подпрыгивал на плечах,колотя ладонью по лысой и звонкой, как спелый херсонский арбуз, макушке.

По очереди суккубов и комиссионеров прокатилась волна.Комиссионеры засуетились. Суккубы робко мяли в ручках пакетики. Те, у кого быланедостача хотя бы в один эйдос, бледнели и трепетали, мысленно пакуя чемоданы,чтобы низвергнуться в Тартар.

Ощущалось, что Пуфса эта публика боится до дрожи. Натепоказалось, что даже Арея они опасались меньше. Тот был опасен только в гневе.Держись подальше, не попадай под горячую руку и уцелеешь. Пуфс же убивалравнодушно – не мечом, а единым росчерком пера отправлял в Тартар сотни итысячи.

Одновременно с тем, как Пуфс появился в канцелярии, налестнице, ведущей со второго этажа, послышались легкие шаги. Лицо Ромасюсикавыразило напряженный испуг. Прасковья, стремительная, чуть запыхавшаяся,нетерпеливым взглядом окинула Мошкина, Нату и Чимоданова. Видимо, она втайнеожидала увидеть кого-то еще, потому что взгляд ее сразу опустел и померк.

– Где Мефодий? Не пришел?– сам себя спросилРомасюсик и сам себе ответил: – Нету!

Хлоп! Правая ладонь Ромасюсика взметнулась и хлестнула егопо щеке.

– Ай! За что?

– Не мог нормально сказать: «нет!» А то «н-нету»?!– передразнилаПрасковья.

Тонкая, бледная, раздраженная, она была в платье настолькоалом, что на него больно было смотреть. На виске пульсировала нетерпеливаяжилка, похожая на пробившийся из-под наста подснежник.

Зигги Пуфс, восседавший на плечах у громилы, даже в лице непеременился. Он, как видно, привык к тому, что Ромасюсик сам на себя орет и самсебя колотит.

– Разве это не одно и то же? – пропыхтелшоколадный юноша, втягивая голову в плечи.

– Молчи, дешевый дурак!

– Почему дешевый-то? – заупрямился Ромасюсик.

Как видно, он был знаком с прайсом на дураков и знал на нихрасценки. Губы у Ромасюсика тряслись. Он был как открытая тетрадь. По-женскиумная Ната подзеркалила его и узнала тайную мечту шоколадного юноши.

Тот надеялся, что ему дадут другое, настоящее тело и женятна Прасковье. А там, возможно, Лигула когда-нибудь убьют, Прасковья будеттолько орать и хохотать, и тогда, наверное, он, Ромасюсик, станет единственным,кто сможет возглавить мра… О нет! Ната спешно принялась кусать губы, тая смех.

Ей вспомнился давний, еще зимний разговор Дафны и Мефа оРомасюсике.

– Его нельзя делать начальником – даже самым маленьким.Сделай его начальником хоть над общественным туалетом – он и тут всем жизньотравит. Даже если из подчиненных у него будут только бабка с ершиком и собачкаШарик, – заявил тогда Меф.

Даф напряглась. Ничего она не боялась так сильно, каккатегоричных суждений, особенно осуждающих кого-то.

– А тебя можно делать начальником? – спросила онаосторожно.

– Не-а, – подумав, ответил Меф.

– Даже над туалетом?

– Ну разве что над туалетом, – пожав плечами,сказал Буслаев.

Даф успокоилась. Это был уже добрый знак, что раны, преждепроеденные честолюбием до мяса, начали затягиваться.

…Зигги Пуфс сделал быстрое движение и, кувыркнувшись, ловкои упруго скатился с плеч великана.

– Поговорили? – негромко спросил он у Прасковьи.

Та кивнула. Чимоданов удивился, как Прасковья можетпоговорить с кем-то, не прибегая к помощи Ромасюсика, но уточнять не решился.И, как оказалось, не напрасно. В конце концов, собеседники бывают разные.

На лестнице вновь послышались шаги. Мошкин вскинул глаза и,едва увидев между балясинами стреуголенные старостью ножки и постреливающиеколени, уже знал, кто это. Мамзелькина! Вот только что она делает тут?

Аида Плаховна спустилась. Зигя перестал обгрызать ногти инетерпеливо подпрыгнул, замахав руками. Окружавшие его комиссионеры метнулись вразные стороны. Один замешкался и потерял голову, причем даже не в переносномсмысле.

– Ну, чего расскакался? – добродушно спросила унего Мамзелькина.

– Бабуль, се-нить шладкое! – басом заныла «детка».

Аида Плаховна хмыкнула и достала из рюкзака яркую коробку.

– Вот дожила: взятку дали на старости лет. Одиноткупиться хотел, – пояснила она Нате.

– И вы взяли?

Мамзелькина не спорила.

– Взяла-то я, ясный пень, взяла… – хихикнулаона. – Да ты, малый, не стесняйся! Больше загребай! Я сладкое-то не особо…

Гигант засопел и, ломая картон, принялся сгребать конфеты изасовывать их в рот, капая шоколадной слюной. Карлику это не понравилось. Онподскочил и принялся бить его по пальцам.

– Зигя! Не трогай! А у меня ты разрешенияспросил? – орал Пуфс.

Мамзелькина небрежно оттолкнула его сухонькой ручкой.

– А ты, зигзаг батькович, не суйся! Без тебяразберемся! Кушай, дитятко, кушай! – сказала она с непередаваемой старушечьейинтонацией.