Операция «Прикрытие» - Степан Кулик Страница 22

Облачаясь в маскировочный халат, разведчик и диверсант отрешается от всего мира. С этой минуты боец уже больше не принадлежит ни родным, ни близким, ни начальству. Точно так же, как воины прошлого обращались перед смертельным поединком в молитвах к Господу Богу, вверяя свои души Его воле, принимая обет и послушание, после дарованной Всевышнем победы над супостатом, — он отдает старшине документы, письма, награды и прочие личные вещи. Теперь у разведчика нет ни прошлого, ни будущего, ни имени, ни звания, а все естество бойца подчинено одному императиву — выполнению поставленной задачи. Достижению намеченной цели любой ценой. В том числе — собственной жизни.

Но все это будет ближе к вечеру, а сейчас майор Корнеев, раздевшись до пояса, тщательно умывался над ведром ключевой воды, довольно пофыркивая от бодрящей тело ледяной свежести.

Утро выдалось ярким, солнечным, щедро обещая погожий день, и лесные птицы соглашались в этом предположении с человеком, добавляя в свою обычную перекличку какие-то особенно веселые ноты. Все это предвещало удачу и вселяло задорный оптимизм. Кураж…

Корнеев от полноты нахлынувших чувств даже принялся, отчаянно фальшивя, напевать незатейливую песенку из любимого довоенного фильма:

Под каждым окошком поют соловьи.

Любовь никогда не бывает без грусти,

Но это приятней, чем грусть без любви…

Вообще-то для обеспечения скрытности туман, дождь и прочее ненастье гораздо предпочтительнее, но сегодня разведчик почему-то радовался именно хорошей погоде.

— Товарищ майор, вас тут какой-то капитан спрашивает!

Корнеев оглянулся на голос солдата и увидел, как от часового в его сторону бодрым шагом направляется невысокий, коренастый офицер.

Он спешно вытер лицо и потянулся за гимнастеркой.

— Майор Корнеев? — уточнил незнакомый пехотный капитан, вскидывая ладонь к пилотке.

— Он самый, — застегивая пуговицы гимнастерки, ответил Николай. — Слушаю вас, товарищ?..

— Капитан Басов. Начальник разведотдела дивизии. Мне доверено общее обеспечение вашей операции. А также поручено передать лично в руки кодированную карту. Переходить линию фронта ваша группа будет через позиции батальона Гусейнова. А это как раз мое хозяйство, — и чуть хвастливо прибавил: — Каждый метр нейтралки вдоль и поперек исползан.

— Николай… — майор подал руку офицеру.

— Вадим, — капитан снял с плеча ремешок планшетки. — Пройдемте к столу, я отдам вам карту и покажу разработанный маршрут?

— Э-э, нет, — Корнеев отрицательно помотал головой, принимая планшетку. — Ты же, капитан, сам разведчик, значит, должен понимать: карта это хорошо, но чем сто раз услышать, лучше один раз на местности посмотреть. Времени достаточно, как считаешь? Управимся к обеду обернуться?

— Не вопрос, майор. Прошу в «виллис».

— Так ты на машине? Тем лучше. Одну минуту… Я быстро.

Корнеев заправил гимнастерку под ремень, надел пилотку и шагнул к шалашу, в котором расположилась на отдых его группа.

— Малышев, Андрей… — позвал негромко, а когда заместитель выглянул наружу, продолжил: — Остаешься за старшего. Я подскочу на передовую. Посмотрю место перехода. Буду часика через три. Знаешь, я тут ночью подумал: группу гонять не надо, пусть ребята отдохнут после штрафбата. Уж всяко молодые мужчины выносливее девушек да наших дядек будут. Да и не до Берлина нам сейчас топать, выдержат.

— Хорошо.

— Кстати, обязательно проследи, чтобы Кузьмич получил паек, НЗ и все, что положено… — И, заметив удивление, объяснил: — Я в том смысле, что лишнего не дай старшине набрать. Он будет по привычке запасаться, а нам потом его жадность на себе тащить. Ребятам из обмундирования, может, чего сменить надо? Белье чистое пусть получат. Особенное внимание удели обуви. Не думаю, что штрафникам новые вещи выдавали… В общем, чего я тебя учу, сам знаешь. Не первый поиск.

— Само собой, — кивнул Малышев, окончательно прогоняя сон. — А, может, Николай, я с тобой смотаюсь? Кузьмич и сам справится, а за старшиной Степаныч приглядит.

— Был бы другой состав группы, так бы и сделали. Не уверен, Андрей, что для наших капитанов старшина будет достаточно авторитетен. Не пообтерлись они еще в разведке. Если задержусь дольше, готовь наших «призраков» к выходу в семнадцать тридцать. Ну а если серьезное что случится — свяжись со Стекловым. Только с ним. Ты меня понял?

— Да.

— Ну и лады. Все, я уехал…

Начальник отдела разведки дивизии капитан Басов, профессионально пиная шины, ждал Корнеева у существенно потрепанной, но еще вполне пригодной для передвижения машины. Которую он почему-то оставил на перекрестке главной просеки и переулка, ведущего в расположение разведчиков.

— Задний ход заедает… Не хотел рисковать, вдруг не развернусь в тупике, — объяснил, садясь за руль. — Как шутят мои орлы: не зная броду, не кажи «гоп»!

— Обходишься без водителя?

— Только в дневное время. Особенно если поговорить с кем надо. Запрыгивай, Николай.

«Виллис» ровно загудел и плавно тронулся. Капитан водил аккуратно, как в мирное время, без военного дерганого лихачества, вырабатывающегося у шоферов после артобстрелов и бомбежек. Корнеев даже поручень отпустил. А Басов тем временем неспешно обрисовывал ситуацию.

— Во все детали операции «Призрак», Николай, я не посвящен. Мне только приказано обеспечить проход твоей группы и огневое прикрытие, на случай непредвиденного отхода. А кроме того, полковник Стеклов приказал передать на словах следующее: «На связь группе разрешается выходить только в том случае, если ты со стопроцентной уверенностью сможешь доложить, что именно обнаружил: оригинал или фальшивку». Товарищ майор, обратите внимание, в тексте радиограммы обязательно должно присутствовать одно из этих двух слов: «оригинал» или «фальшивка». Но, найдя оригинал, вы доложите по рации, что обнаружена фальшивка, и — наоборот. После получения штабом радиограммы, как и оговорено, через час-полтора ждите авиацию. Но если вами будет найдено то, что надо — вместо бомбардировщиков в район обнаружения перебросят подкрепление. Поэтому загодя ищите место, где сможете принять транспортный борт.