Белая роза - Глен Кук Страница 22

Жасмин по привычке пробормотала что-то нехорошее. Боманц не обратил внимания. Равнодушие он довел до степени искусства.

– Поосторожнее, – добавила она.

– А?

– Поберегись, говорю. Что-то не по себе мне, раз Бесанда нет.

– Так он только утром уехал.

– Да, но…

Боманц вышел из дома, бормоча под нос что-то о суеверных старухах, которые боятся любых перемен.

Путь он выбрал кружной, по временам останавливался, глядя на Комету. Удивительное зрелище. Полотнище блеска. Интересно, что может означать тот сон? Тень, пожирающая луну. Не слишком много, решил он.

На околице Боманц услышал голоса. Он пошел потише – обычно в такой час люди по улице не бродят.

Голоса доносились из заброшенного сарая. Внутри мерцала свеча. Паломники, предположил Боманц. Он пристроился к щели, но не увидел ничего, кроме чьей-то спины. Что-то в этих сутулых плечах… Бесанд? Нет, слишком широкие. Скорее уж один из Токаревых громил…

Голосов он тоже не узнал – в сарае больше перешептывались, – но один из них был подозрительно похож на вечное нытье Мен-фу. Слова, однако, он слышал вполне отчетливо.

– Слушай, мы сделали все, что могли. Когда у мужика отбирают дом и работу, он мог бы и понять, что ему тут не место. Но ведь не уходит же!

Второй голос:

– Значит, пришло время серьезных мер.

Нытик:

– Это уже слишком.

– Трус. – Презрительное фырканье. – Я это сделаю. Где он?

– Забрался на старую конюшню. На чердак. Устроил себе там подстилку, как старый пес в углу.

Кто-то, ворча, встал. Шаги. Боманц схватился за живот и поспешно отсеменил в тень. Дорогу пересекла сутулая фигура. Сияние Кометы отразилось от обнаженного клинка.

Боманц перебрался в тень подальше и принялся думать.

Что все это значит? Убийство, само собой. Но чье? И зачем? Кто поселился в заброшенной конюшне? Паломники и просто путники вечно ночевали в пустых строениях… И кто эти заговорщики?

На ум приходили разные варианты, но Боманц отбросил все – слишком уж они были мрачные. Когда самообладание вернулось к нему, он побежал к раскопу.

Лампа Шаблона стояла на месте, но самого парня не было видно.

– Шаб? – Нет ответа. – Шаблон! Где ты? – Опять нет ответа. – Шаблон! – вскрикнул Боманц почти панически.

– Пап, это ты?

– Где ты?

– Сру.

Боманц со вздохом сел. Секундой позже вылез из кустов сын, утирая пот со лба. Странно: ночь прохладная.

– Шаб, неужели Бесанд передумал? Этим утром он вроде уехал. А я только что слышал, как несколько мужиков сговаривались убить кого-то, и вроде бы его.

– Убить? Кто?

– Не знаю. Трое или четверо. Одним из них мог быть Мен-фу. Он не возвращался?

– Не знаю. Тебе не примерещилось часом? Что ты вообще тут делаешь посреди ночи?

– Опять кошмары. Не мог заснуть. И мне не примерещилось. Эти типы собирались убить кого-то, потому что тот не уехал.

– Это ж бессмыслица, пап.

– Да мне пле… – Боманц резко развернулся. Что-то зашуршало за его спиной. В круг света вышла, пошатываясь, фигура, сделала три шага и упала.

– Бесанд! Это Бесанд. А я что тебе говорил!

Грудь бывшего Наблюдателя пересекала кровавая рана.

– Я в порядке, – прошептал он. – В порядке. Просто шок. Не так страшно... как кажется.

– Что случилось?

– Пытались меня убить. Я же говорил – скоро начнется. Говорил, что они играют по-крупному. Но в этот раз я их надул. И убийцу ихнего срезал.

– Я думал, ты уезжаешь. Я видел, как ты уходил.

– Передумал. Не могу уехать. Я клятву дал, Бо. Работу у меня отняли, но не совесть же. Я должен их остановить.

Боманц посмотрел сыну в глаза. Шаблон покачал головой:

– Пап, глянь на его запястье.

Боманц посмотрел.

– Ничего не вижу.

– В том-то и дело. Амулета нет.

– Он же его сдал, когда уходил. Разве нет?

– Нет, – ответил Бесанд. – Потерял в драке. И в темноте не смог найти. – Он снова издал тот странный звук.

– Папа, он серьезно ранен. Я сбегаю в бараки.

– Шаб, – выдохнул Бесанд, – только ему не говори. Скажи капралу Хрипку.

– Ладно. – Шаблон умчался.

Свет Кометы наполнял ночь призраками. Курганье, казалось, корчится и ползет. Тени проскальзывали среди кустов. Боманц поежился и попытался убедить себя, что это лишь игра воображения.

Близилось утро. Бесанд вышел из шока и теперь прихлебывал присланный Жасмин супчик. Пришел капрал Хрипок, доложил результаты расследования.

– Ничего не нашел, сударь. Ни тела, ни амулета. Даже следов драки нет. Словно и не было ничего.

– Ну не сам же я себя порезал!

Боманц призадумался. Если бы он не подслушал заговорщиков, то просто не поверил бы Бесанду. Этот человек способен организовать покушение на себя, чтобы вызвать сочувствие.

– Я вам верю, сударь. Я только рассказываю, что нашел.

– Они потеряли свой лучший шанс. Теперь мы предупреждены. Будьте внимательны.

– И не забывайте, кто ваш новый начальник, – встрял Боманц. – Не наступайте ему на мозоли.

– Этот недоумок. Сделай что можешь, Хрипок. И не шарь вокруг курганов.

– Слушаюсь. – Капрал отбыл.

– Возвращайся домой, пап, – предложил Шаблон. – Ты весь серый.

Боманц поднялся.

– Ты в порядке? – спросил он.

– Отлично, – ответил Бесанд. – Не беспокойся обо мне. Солнце-то встало. Эти твари на дневном свету ни на что не годятся.

«Не слишком на это рассчитывай, – подумал Боманц. – Если это истинные почитатели Властелина, они и ясный полдень могут превратить в ночь».

– Я тут думал этой ночью, пап, – произнес Шаблон, как только они отошли. – До начала заварушки. О твоей проблеме с прозваниями. И меня осенило. Есть в Весле такой старый камень – здоровый, с рунами и резьбой. Черт знает, сколько он там стоит. Никто не помнит, кто его ставил или зачем. Всем наплевать.

– Ну и?

– Давай покажу, что на нем нарисовано. – Шаблон подобрал веточку, расчистил клочок земли, начал рисовать. – На верхушке – неровная звезда в круге. Потом несколько строк – руны, которые никто прочитать не может. Их я не помню. Потом картинки. – Он поспешно чертил линии.

– Довольно грубо.

– Они такие и есть. Но посмотри. Вот этот. Человечек со сломанной ногой. Здесь. Червь? Тут – человек поверх контура зверя. Тут – человек с молнией. Понимаешь? Хромой. Крадущийся в Ночи. Меняющий Облик. Зовущая Бурю.