Москва никогда - Владимир Брайт Страница 22

Остановка…

Магадана рвет желчью. Кажется, мучительные спазмы не кончатся никогда. Сознание расслаивается, словно сдобное тесто в праздничном пироге. Капающий со свечей воск сводит с ума, выжигая остатки здравого смысла в дьявольской топке безумия. Нормальный человек не мог придумать такую адскую хрень. «Как Флинт живет с этим раздвоением изо дня в день? Бул не кадавр, и тем не менее это…»

– Вперед! – времени для сантиментов нет. Нужно «возвращаться».

С именинником или без, вечеринка продолжится. Слишком много сил вложено в организацию праздника жизни, чтобы прервать его на самом интересном месте.

Официант, бокал! И еще один! А лучше – бутылку!

Он правильно сделал, взяв для подстраховки самогон. Чтобы в кровавом дерьме сохранить в себе остатки человечности, нужно упиться до скотского состояния.

Пить!

Большими жадными глотками, превращаясь в бесчувственного кукловода, равнодушно взирающего на страдания дергающихся марионеток.

Пить и…

Вперед…

Замешкавшиеся на входе охотники наверстывают упущенное. Пронзительный вой сирены бьет по мозгам. Всполошившаяся добыча пытается остановить ураган, сметающий все на своем пути.

Тщетно!

Гулкое эхо выстрелов тонет в захлебывающемся визге. Высшая ступень эволюции разгоняет свои рефлексы до сверхзвуковой скорости и, не успевая вписаться в поворот, врубается в стену…

– Магадан, не лажай!

Цель…

Пятьдесят метров по прямой. Двое с пистолетами. Вместо лиц – сосредоточенно-застывшие маски. Это уже не пари в тире, все намного серьезнее. На кону жизнь. Вспышки от выстрелов подобны летнему звездопаду: одна, вторая, третья. Нужно загадывать желание, пока есть такая возможность. Как только бешеные осы-убийцы с остервенением вопьются в мягкую плоть, чтобы разорвать ее на куски, будет поздно.

– Загадал!

– Что?!

– Не скажу, иначе не сбудется.

Щелчок бойка по капсюлю, и злобная тварь вырывается на свободу. Она полагает, что встретится с целью, но глубоко заблуждается. Это только статичные мишени в тире покорно идут на убой, разрываемые в клочья стальными жалами ос. Охотники не настолько тупы, чтобы позволить себя так просто убить.

– Скажешь или нет – без разницы. Желание не сбудется. По крайней мере, не в этой жизни.

– Не может быть…

– Легко! Смотри!

Лево… Право…

– Переправа…

– Ты не взяла одеяло?

– Что?!

– Спрашиваю, не брала одеяло в желтую клетку?

– О чем разговор?

– О моем любимом одеяле, о чем же еще?!

Заторможенный алкоголем мозг не поспевает угнаться за резкой сменой образов. Сбой восприятия ведет к пульсирующим глюкам, вызывающим острые приступы паники.

– Черт побери, включит кто-нибудь охлаждение? Мы перегреваемся!!!

Пить…

– Не лажай, Магадан!!!

Цель…

Вперед…

Классическая двухуровневая змейка – прыжок на правую стену, мощный толчок, короткий полет к левой, и снова вперед. Первый охотник отталкивается от стен, второй – от пола и потолка. Их скорость настолько велика, что охранники не могут прицелиться. Там, где мгновение назад находилась тело, сейчас лишь визгливый рикошет разочарованных пуль.

Мельтешение прыгающих теней происходит так быстро, что стрелки не успевают опустошить обоймы…

Удар, и рассеченное пополам тело грудой кровоточащей плоти валится на пол. Стремительная атака напарника пробивает грудную клетку второй жертвы насквозь, выбрасывая наружу измельченные осколки ребер, позвоночника и рваные клочья схлопнувшихся легких.

Прямая…

Оставив позади два трупа, убийцы продолжают движение зигзагообразными прыжками. Они похожи на дурачащихся щенков, резвящихся на заднем дворе огромной усадьбы, наперегонки несясь вдоль ограды за игривой бабочкой. Переливающийся рисунок ее трепещущих крыльев с причудливым переплетением линий и черным вкраплением посередине напоминает воронку черной дыры Хаоса, бесстрастно взирающего на реальность текущего момента, искаженную кривыми зеркалами боли и страха. Он не только снаружи, за стенами призрачного тоннеля, но и внутри. Каждая вещь, поступок и мысль пронизаны невидимыми спорами плесени, пожирающими время, оставшееся до начала конца.

Вниз…

Лестничные пролеты запасного выхода слишком узки для двоих, они не оставляют возможностей для маневра. Нужно как можно скорее покинуть опасную зону, вырвавшись на оперативный простор. Чтобы в очередной раз почувствовать затухающую пульсацию жизни в разорванном сердце добычи.

Нужная дверь…

Закрыто.

Удар.

Стальная обшивка выдерживает.

Еще один. И еще.

Два беснующихся кадавра в бессильной ярости пытаются выбить неподдающуюся преграду. Тщетно. Путь перекрыт. Нужно наверх и в обход.

Вверх…

Полуослепленные быки бегут по темному тоннелю, в конце которого многотысячная арена приветствует блистательного тореадора с изящной шпагой. Животные обречены. Не оттого, что беснующаяся толпа раскупила билеты на шоу. Это совсем ни при чем. Просто у них изначально не было шансов.

Небрежный мазок художника, работающего над эпическим полотном, и алое пятно уродливой кляксой расплывается по холсту. Слишком много краски, перегоревших чувств и насилия на квадратный метр площади.

Вперед…

Финальный забег стартовал. Черный провал открытой двери засасывает в стремительный водоворот событий. Последний рывок, на пределе возможностей. Сгусток лавы из жерла агонизирующего вулкана устремляется к небесам в тщетной попытке встретиться со своим близнецом – раскаленным протуберанцем, однажды предавшим солнце.

Цель…

Отблески выстрелов превращаются в переливающиеся всполохи победного салюта. Солнечный зайчик зажигает пронзительную звезду на острие шпаги изящного тореадора. И не одну, целых три – по количеству автоматчиков, устроивших засаду в узком проходе. На этот раз им повезло. Плотность огня такая, что промахнуться невозможно. Обезумевшие от радости пули с противным чавканьем входят в тела.

Шах и мат!

Получившие смертельные пробоины брандеры, захлебываясь в огне и крови, отчаянно теряя ход, пытаются добраться до врага. Едкий дым застилает глаза. В горле першит. Становится нечем дышать. Покинуть обреченный корабль нужно прямо сейчас, пока еще не поздно.

– Магадан!!! Выходи!!! Оставь его!!!

Он не слышит, не понимает или не может противостоять предсмертному всплеску эмоций, захлестнувшему чужое сознание.