Последняя битва - Александр Тестов Страница 22

– Хм…

– Хорошо зашили. Что, совсем не помнишь?

– Гунар, ты чего привязался? – Олаф хлопнул басистого по бедру. – Сказал, а теперь проваливай!

– Во…

– Иди уже!

Гунар пожал плечами и вышел.

– Не обращай внимания, – махнул рукой Олаф в сторону уходящего, – он немного того… туговат на голову. Ему при штурме борга крепко по голове заехали, – и Олаф широко улыбнулся в густую рыжую бороду.

Сигурд чуть приподнял голову, потянулся к левому плечу, ощупал тугую повязку.

– Заштопали жилами – не переживай! – викинг подмигнул раненому. – Здорово тебя помяли, однако…

Нервы дернули левую щеку, и рука сама потянулась проверить.

– Шрамы украшают воинов.

«Вот оно откуда повелось», – про себя ухмыльнулся молодой варяг, а вслух добавил:

– А шрам и впрямь знатный.

Шрам, аккурат посередине щеки, отчетливой бороздой тянулся почти до самого уха. И, слава богам, наложенные чудинским нойдой швы выдержали испытание и не разошлись во время боя.

– Мы тебе сняли швы с лица. Кто это тебя заштопал?

– В пути к чудинам заходил – постарались…

Олаф понимающе качнул головой.

– Ярл после вас еще два отряда снарядил по местным.

– И как?

– С одним и я ходил, – викинг гордо расправил плечи. – А куда им деваться, этим чудинам? Все приняли Атли. Теперь ждем выход [25].

– Ну и у нас тоже были кое-какие успехи…

– Есть хочешь? – спросил Олаф.

Желудок ответил сам, затянув унылую и протяжную песню. Олаф понимающе кивнул и отошел к столу. Раненый, полностью овладев зрением, осмотрелся. Небольшая изба… стоп – тут же его и скальд врачевал после побега.

– Что, знакомые стены? – заметив его взгляд, изрек викинг. – Лежи, сейчас мяса отрежу… На!

Свободной рукой Сигурд взял поданный кусок.

– А хлеба нет, – с досадой заметил Олаф, – муки нет, сухарей нет. Атли обещал с чудинов зерна стрясти… так что посмотрим – должен стрясти!

– А хёвдинг вернулся? – с набитым ртом спросил Сигурд.

Олаф сел подле ложа на скамью, отер бороду.

– Нет.

– А кто-нибудь возвращался?

– Ты чего глаза-то пялишь? Говорю – ни Асбьёрн, ни кто другой в борг не возвращались. Вот только ты.

– Жаль… – протянул Сигурд и тут же вспомнил слова Мстибога про овраг беличий…

«Неужели не солгал колдун хренов?! И впрямь, что ли, всех угробил…» – юноша прикрыл глаза в думах.

– Значит, только я…

– Это ты ярлу рассказывай. А то он уже два раза про тебя спрашивал. Так что тебе и ответ держать! – Олаф сделался вдруг серьезным. – Мы тут уже все передумали, перегадали…

– Расскажу ярлу – не поверит…

Олаф поднялся.

– Ну, мне пора. Сказать ярлу, что ты можешь говорить?

– Скажи.

– А мне можешь сказать…

– Что?

– Что с парнями нашими… с Асбьёрном и остальными…

Сигурд не ответил.

– Живы?

Сигурд закрыл глаза.

Олаф, не дожидаясь ответа, хлопнув дверью, вышел из избы.

* * *

Сигурда, на его удивление, не вызывали к ярлу ни в этот день, ни в следующий, ни в следующий за ним…

Однако он не особо огорчался – было время выспаться и отдохнуть. Рана понемногу успокаивалась. Менять повязку несколько раз приходила какая-то старуха. Сигурд не смог вытянуть из нее ни слова. Бабка мычала и тыкала пальцем себе в рот – немая. Вот ведь…

Но дело свое она знала. Повязки меняла ловко, наносила мази, поила медом – в общем все как положено.

Кормили хорошо… да, славно кормили. Почти через день мясо. Каша с луком, горох с чесноком. Был один раз даже наваристый бульон из жирного кура [26]. Все было, кроме хлеба. Бабка на этот вопрос безнадежно развела руками, мол, нету хлебушка и когда ждать не известно.

Черт возьми, как же хотелось пирогов с рыбой и луком… да нет, просто хлебушка, не овсяного, не гречишного, а ржаного, черного. С хрустящей корочкой… горячую корочку с маслом или просто с молоком… Сигурд закрыл глаза, и память унесла его далеко-далеко, туда, где пахло горячим хлебом…

– Вставай, – раненый ощутил крепкое потрясывание. – Сигурд, вставай! Ярл ждет!

Юноша резко открыл глаза. Перед ним возвышался уже знакомый ему Олаф и, продолжая теребить за руку, настаивал:

– Давай-давай. Велел срочно!

– Уже…

Вставать он уже пробовал, еще вчера. Ноги держали крепко.

– Умыться-то дай…

– Давай-давай.

Студеная вода спросонья быстро привела в чувство. Сигурд утерся и принялся одеваться.

– Что там? – он кивнул на дверь. – Снег?

– Снег, – рассеянно подтвердил Олаф, – поторапливайся.

– Снег – это хорошо. Люблю снег…

* * *

Не было ни приветствий, ни осведомлений насчет язвы, ни пожеланий доброго здоровья. Лишь короткий кивок головой – и сразу к делу.

– Где Асбьёрн и остальные? – серьезно спросил ярл Атли.

– Убиты, – коротко ответил Сигурд, продолжая стоять. Сесть ему не предложили.

– Кто?

– Колдун.

Атли, прозванный в народе Косым, нахмурился, а его единственный глаз нервно дернулся.

– Какой еще колдун?!

– Самый обыкновенный, – пожал плечами юноша, словно он этих колдунов в своей жизни видал-перевидал.

– Да он хворый, – раздался из-за спины твердый голос.

Сигурд обернулся и увидел статного дружинника с короткой рудой [27]бородой. Юноша напряг память, но тщетно – раньше он в дружине ярла его не видел.

– Язва его точит и голову дурит, – подойдя ближе, продолжил вошедший. – Какие колдуны?

– Сядь, Асмунд, – приказал ярл. – И ты садись, Сигурд, рассказывай.

Оба сели на короткую лавку.

– Ну? – поторопил Атли.

Сигурд по-деловому кратко поведал ярлу историю о вихре, что разметал дружину, о том, как он встретил колдуна на заимке, а потом преследовал его и, наконец, убил, неприминув посетовать, что дело сие вышло не из легких. Рассказал и о том, как его преследовали охотники, и что ему пришлось принять бой. О хольмганге в чудинском поселении и о своей ссоре с хёвдингом Асбьёрном юноша умолчал, ровно как и о том, что был практически изгнан из отряда.