Штык-молодец. Суворов против Вашингтона - Александр Больных Страница 22

– Ваше Величество, – поклонился граф Панин, – английский посол просит у вас аудиенции.

Екатерина улыбнулась:

– Я даже знаю, о чем он собирается говорить.

– Ваше Величество, на сей раз он хочет передать вам личное послание короля Георга, написанное им собственноручно.

– Да, значит, дела у нашего венценосного брата стали совсем плохи, – усмехнулась Екатерина. – Если он лично начал просьбы писать, похоже, веры в своих генералов уже не осталось совершенно.

– Истинно так, ваше величество, – снова поклонился Панин. – Армия короля Георга в Америке потерпела несколько поражений, поэтому сэр Роберт Ганнинг снова будет просить вас послать русских солдат в Америку. Тем более что ободренные таковыми неуспехами французы тоже намерены ввязаться в американскую авантюру. По донесениям нашего посланника из Парижа, в тамошних салонах только и говорят о возвращении Новой Франции обратно под скипетр короля Людовика.

– Ну, в салонах воевать куда как просто, – снова рассмеялась императрица.

– Вы, как всегда, правы, Ваше Величество, – льстиво улыбнулся Панин. – Но что прикажете ответить сэру Роберту?

– А почему Георг не может набрать армию из собственных подданных?

– Ваше величество, подданные британские, смущаемые речами парламентскими, отказываются идти в армию, говоря, что им нет дела до американских колоний.

– Так взяли бы в рекрутский набор.

– Ваше Величество, нельзя в Англии так делать. У них нет крепостных, потому нельзя и рекрутов брать. Только если кто сам захочет в армии служить, тех и берут.

– Как это так «без крепостных»? – не поняла Екатерина.

– Увы, Ваше Величество, злонравные плоды так называемой Хартии вольностей, подписанной некогда одним из королей в минуту слабости. Если дать подлому народу вольности, потом дело кончится не только смутой, но даже революцией. Король Карл головой заплатил за слабость своих пращуров. Устои самодержавия должно хранить неколебимо, любая слабость здесь ведет к гибели, – твердо заявил Панин. – Так что извольте ответить сэру Роберту.

– А ничего пока отвечать не следует, Никита Иванович, – немного подумав, ответила Екатерина. – Я еще ничего не решила, вот когда дело будет ясным до самого конца, тогда я дам аудиенцию. Пока нет! – твердо закончила она. – И письмо Георга подождет, это мы ему нужны, а не наоборот, проситель всегда должен дожидаться. Английский король – превосходный гражданин, добрый супруг, отец и брат. Такой человек не может остаться равнодушным к смерти сестры, хотя бы ничего не стоящей, и я готова держать пари, что потеря сестры причинила ему больше горя, нежели поражение его армии в Америке. Вы знаете – его прекрасные подданные тяготятся им и даже часто. И не будем мы действовать за него.

Панин согнулся в очередном верноподданническом поклоне и отбыл.

– Ну а ты что скажешь, князь Григорий Александрович? – спросила императрица неслышно появившегося Потемкина.

Тот покачал головой и вздохнул.

– Свет мой Катенька, это очень сложная проблема. Я ведь уже говорил, что нам совершенно не с руки ввязываться в дела американские. Где та проклятая Америка, а где мы? Нас все это никак не трогает. В конце концов, какой прок с Америки? Поставляют они Англии табак да лес, меха еще. Так, слава богу, этого добра и у нас полным-полно. Вот представь себе на минуту, что стала ты, кроме всего прочего, императрицей Америки. Ну и что? Одни только дополнительные хлопоты и расходы, не говоря уже о том, что дотуда три тысячи верст по океану. А у нас казна, слава богу, исправна, подати поступают вовремя, стараниями Никиты Демидова торговля внешняя процветает, пошлины берем великие, но и то англичане с французами дерутся за демидовский железный товар. Кстати, матушка, надо бы Никиту Акинфича как-то отличить. Его радением наше государство скоро мастерской Европы называть начнут. Кстати, в пример бы иным поставить, не просто там пеньку да лес поставлять надо, но изделия искусные, как то Демидов делает. И прибыль втрое, если не впятеро пойдет.

– Ах, милый Гриша, ты меня ну совсем утомил делами торговыми. Не женское это дело… – томно произнесла Екатерина, потупив глаза.

Лукавила императрица, ох как лукавила. В те самые дни посол английский писал: «В абсолютной монархии буквально все зависит от благорасположения и личности монарха. Екатерина имеет совершенно мужской ум. Ее отличают последовательность в составлении планов и отвага в их исполнении». Князь Григорий давно знал эти черты своей любимой и потому без боязни говорил с ней о самых сложных делах государственных, это не императрица Елизавета и уж тем более не Анна. Даже он не рисковал употреблять свое влияние к свершению дел империи, предпочитая взывать к разуму и твердой воле императрицы. Да и не получилось бы ничего. Россия – это вам не Франция, где политика вершится в салоне да в постели королевской.

– Ах, моя царица, для меня ты всегда была и останешься самой любимой, самой желанной женщиной, но для других ты императрица, которая с твердостью и разумом владык великого Рима решает судьбы стран и народов.