Попутчики - Наталья Авербух Страница 22

— А мне эта мысль нравится, — отозвался вампир и ледяные пальцы сомкнулись у женщины на горле. Шею обожгло ледяное дыхание. Мимо всё так же шли люди. Шумела улица. Светило солнце. Никто ничего не замечал, только облезлый подзаборный кот сердито шипел на пустое место.

Врени спас Полди. Выйдя из церкви, он увидел происходящее и, не раздумывая, издалека осенил цирюльницу священным знаком. За спиной Врени раздалось раздражённое шипение, а после женщина поняла, что снова может дышать. Колени подгибались, но Врени заставила себя идти ровно.

— Что ему было надо? — спросил монах, когда цирюльница подбежала к нему и крепко взяла за руку.

— Поразвлечься решил, — передёрнула плечами Врени. Голос противно дрожал. — Надо же, не думала, что на меня на старости лет хоть кто-то польстится.

— Ты не выглядишь старой, — удивился брат Полди. — Сколько тебе лет?

— Сколько есть, все мои, — грубо ответила Врени. Она просто не знала, как не знала она и дня, в который родилась. Одно только было ясно: это было зимой. В её деревне летние дети не выживали: у родителей не оставалось времени присматривать за младенцами. — Пойдём отсюда.

* * *

— Иди! — втолкнула Врени монаха в ворота университета. — И помни: когда реликвию свою распишешь, тверди о сестрице. Они про место спросят, а ты — о том, что о сестре жалеешь. Только на прямой вопрос отвечай, мол, знаешь, помнишь. А подробностей не говори. Про сестру говори. Всё понял?

— Я понял, — отозвался монах.

Он как-то подобрался, стал увереннее и твёрже.

— Именем Заступника, брат мой, — сказал он привратнику, — позволь мне войти.

— Нищим не подаём, — неприязненно отозвался привратник.

— Я пришёл не просить милостыню, а вершить дело, порученное мне моим Создателем, — с достоинством ответил монах.

Привратник с сомнением смерил его взглядом, но одухотворённое лицо брата Полди сделало своё дело и монах вошёл внутрь.

— А тебе чего надо? — перевёл взгляд на Врени привратник.

— Брось, Большой Горст, — засмеялась цирюльница. — Пусти добром, дай заработать бедной девушке. Давно зубы не болели?

— Тебя пусти, а с меня потом спросят, — заворчал привратник, но Врени пропустил.

Цирюльница расположилась прямо посреди двора, достала из-за пазухи бритву, отстегнула конец ремня и принялась бритву точить.

Пока Полди, робея, входил сбоку в здание, в котором, его заверили, сидит «большое начальство», ему вслед нёсся весёлый голос цирюльницы:

— Стрижка, бритьё, а вот кому кровь отворить? Эй, красавчик, поцелуй меня, зуб даром вырву! А ты что хромаешь? Мозоли не надо резать? Эй, борода, бриться не пора?

Врени продолжала балагурить, не умолкая ни на мгновение. С приговором она вскрывала нарывы, вырывала мозоли и брила прямо в университетском дворе. К ней три раза подбегали посланные преподавателями школяры, которые требовали немедленно прекратить шум, но она не унималась. Цирюльнице казалось, что, если она будет молчать, вампир убьёт её у всех на глазах, а никто даже не поймёт, почему она неподвижно сидит. Её бы выкинули за ворота, но посланные школяры немедленно заинтересовывались её услугами и мирно вставали в очередь. Когда Врени уже немного охрипла, показался Полди.

— О, монашек! — неподдельно образовалась она. — Иди к нам! Лысину подновить не надо ли?

Брат Полди без улыбки подошёл к ней и встал за спиной. Она тихонько выдохнула и слегка расслабилась. Проклятый монах! И проклятый вампир! Они сделали её вялой как студень!

Надо было вставать и уходить, но она не успела. Брат Полди близоруко огляделся.

— Почему среди вас нет женщин? — спросил он школяров.

Все расхохотались.

— А кто их сюда пустит? — ответил один из них.

— Но я слышал…

— Факультет для девочек? — ответил школяр, у которого Врени только что вскрыла нарыв.

— Свободные искусства, — пояснил кто-то. — Сюда их не пускают.

— Но я слышал… женщина… сюда должна приехать женщина… Доктор богословия… и права…

— А! — сплюнул кто-то.

— Эта.

— Её муж пристроил, шателен у барона цур Фирмина.

— Жуткая баба! — с чувством пробурчал школяр, которому Врени только что выдернула зуб.

— Как глянет… — простонал тот, кому срезали мозоли на ногах.

— Нам пора, — прервала их излияния Врени. — Идём, монах.

Бедному брату Полди пришлось выслушать новый залп шуточек на тему того, что его связывает с цирюльницей, но на сей раз он едва обратил на это внимание. Едва они миновали университетские ворота, Врени крепко взяла монаха за руку.

— Держись ко мне поближе, — не то приказала, не то попросила она. — И молись.

— О чём? — споткнулся монах.

— О душе, — процедила цирюльница. — Неважно, главное, молись, монах.

Полди послушно молился, искоса поглядывая на свою странную спутницу. Она цеплялась за его руку как ребёнок за юбку матери и поминутно оглядывалась по сторонам.

— Ты так его боишься? — спросил он, едва прозвучало заключающее молитву слово.

Врени споткнулась.

— Я его ненавижу, — прошипела она. — Вампиры… они могут позвать тебя туда, где им удобно тебя съесть! Могут учуять то, что ты скрываешь. Просто оказавшись рядом! Могут прочитать твои мысли, просто вывернуть тебя наизнанку, посмотрев в глаза! Думаешь, как он нашёл тебя и мальчишку? Уверена, от меня несло вами! Нашими разговорами, моими мыслями… он чуял это. Проклятье! Теперь он от меня не отвяжется. Я просто не хотела смотреть ему в глаза. Просто не хотела делиться! И теперь всё. Он подкрадётся к нам так, что мы даже не увидим! Не почувствуем, пока не будет слишком поздно! Молись, монах! Слышишь! Молись!

— Ты же не веришь в Заступника, — мягко напомнил монах, понизив голос.

— Я верю в то, что твоя молитва защищает, — отрезала цирюльница. — Этого хватает.

— Хватает, — согласился монах. — У каждого свой путь к Заступнику.

Врени заскрежетала зубами.

— Молись, монах, — повторила она.

Брат Полди начал следующую молитву. Если предыдущая обращала мысли к Заступнику, эта призывала осветить душу против тьмы и Врага. То, что нужно. Привычно произнося священные слова, он рассеянно думал о раногском университете. Тот, конечно, отличался от всех остальных. Раног — город знаний и, если в других преподаватели читали свои лекции у себя дома, в церквях, на улице или даже в кабаке, то здесь университет имел собственное здание, где огромные залы, заполненные рядами скамеек, чередовались с уютными маленькими комнатами, где доктора и магистры могли принимать своих учеников лично. Раногский университет славился также тем, что не имел ограничений на получение степени. В других местах, как смутно знал брат Полди, если ты не проучился дюжину лет, не видать тебе докторской мантии, хоть бы ты прочёл все книги и мог переговорить на диспуте всех наставников, вместе или по отдельности. Здесь смотрели на суть. Это было неудивительно: раногский университет основан школярами и до сих пор содержался на средства города — и тех людей, которые, не стремясь к получению учёной степени, желали слушать лекции.