Возвращение - Геннадий Ищенко Страница 22

– Замолчи немедленно! – дёрнула меня за пальто мама. – Люди оглядываются! Что-то ты, Геник, совсем не знаешь границ! Как ты разговаривал с редактором? Я думала, что они нас выгонят!

– Лучше бы выгнали! – мрачно сказал я. – Как ты не можешь понять, что я не хочу известности!

– Не могу. Разве плохо, если тебя покажут по телевидению?

– Он и об этом говорил? – с ужасом спросил я.

– Нет, но я думаю…

– Мне и так уже не хочется появляться в школе из-за этой известности! Кто-то прыгает вокруг в щенячьем восторге, кто-то завидует, а я хочу просто жить и дружить с ребятами, как все остальные!

– Мы всё равно скоро отсюда уедем.

Утешила, называется.

– Не хочу отсюда уезжать, – признался я.

– Из-за Лены? – спросила мама.

– Из-за многого, а Лена – это уже пройденный этап.

– И давно ты его прошёл?

– Я не был ей нужен раньше, не нужен и теперь со всеми своими достоинствами. Сейчас я дружу с Люсей. Сегодня даже поменял парту.

– Люся Черзарова? Умная девочка и славная. Только вы слишком молоды, а скоро вообще разъедетесь.

– Зря смеёшься. Знаешь, что мне сказала Люся? Только позови, и я приеду!

– Это серьёзно, – забеспокоилась мама. – Такими словами не бросаются. Я надеюсь на твоё благоразумие. Если допустите лишнее, можете испортить себе всю жизнь. Дружите, переписывайтесь, вам никто не будет мешать. Сохраните чувство – пусть приезжает. Когда придёт время, жену будешь выбирать сам. Почему не она?

Подошёл нужный троллейбус, и мы прервали разговор. Удачно приехали на вокзал за двадцать минут до отхода поезда. В вагоне было много народа, поэтому мы и там не разговаривали, занятые своими мыслями. Разговор возобновился, когда сошли с поезда и по лесной дороге направились в городок. Туда же шли несколько мужчин, но мы не спешили и пропустили их вперёд.

– Скажи, чего ты добиваешься? – неожиданно спросила мама. – Ты стал отличником, занимаешься спортом, музыкой… Я рада, но ты так изменился, что я перестала тебя понимать. Только внешне оставался прежним, а сейчас меняется и внешность. У тебя уже такие мышцы, каких не было у твоего отца, если сделать поправку на возраст. Даже голос после твоей йоги стал другим.

– Разве это плохо? Вспомни, каким я был недавно!

– Ты был моим ребёнком, – сказала она, вздохнув, – а теперь живёшь своей жизнью и не пускаешь в неё нас с отцом. И это очень обидно. Все дети рано или поздно отдаляются от родителей, но не в четырнадцать же лет!

– Я по-прежнему люблю вас с папой! – сказал я, обнимая её за плечи. – И во многом остался прежним. Есть один секрет, но о нём вы тоже узнаете, я папе уже обещал. Я из-за него не хочу известности. Нет, не стоит выспрашивать, всё равно пока не скажу. Могут же у человека быть какие-то секреты?

– Чем думаешь сейчас заняться?

– Чем обычно, только сначала сбегаю к Сергею узнать, что задали на дом.

Бежать к Сергею не пришлось. На въезде в городок я увидел ждавшую нас Люсю. Минский дождь добрался и сюда, а вдобавок поднялся ветер. Почти никто из девчонок не носил брюки, а на Люсе я их не видел, поэтому она мёрзла на ветру, подняв воротник пальто и засунув руки в карманы. Совсем сбрендила!

– Здравствуйте, Галина Фёдоровна! – поздоровалась она с матерью. – Я решила прогуляться и отнести Гене свои тетради.

– Да ты вся замёрзла! – воскликнула мама. – Живо бегите в квартиру! Надо было тебе зайти к нам, а не мёрзнуть на ветру!

– Я здесь недавно, – начала она оправдываться. – Бежать не нужно, я дойду с вами.

Через три минуты мы уже раздевались в прихожей.

– Таня! Поставь чай, у нас замёрзшая гостья! – крикнула мама и спросила у Люси: – Ты не обедала?

– Я не успела, – ответила она, – но вы не беспокойтесь, я поем дома.

– Поешь с нами, – сказала мама, – но сначала будет чай. Пока всё приготовим, идите разбираться с тетрадями.

– Заходи в мою комнату, – пригласил я подругу. – Надо было взять портфель, не измяла бы тетради. Теперь их нужно разглаживать утюгом, а то получишь замечание от Ирины. Садись на стул.

– Это твоя гитара? – Она сняла с гвоздя в стене гитару и тронула струны. – На пианино играю, а гитару слышала только в кино. Её нет ни у кого из родственников или знакомых, кроме Иры, но у них играет только отец. Можешь сыграть что-нибудь для меня?

Вот почему мы сначала делаем, а потом начинаем думать? Не мог я, что ли, предугадать, как на неё повлияет эта песня? Совсем мозги отморозил, дурак! Едва прозвучали последние звуки песни Стаса Михайлова «Всё для тебя», как я услышал всхлипывания.

– Прекрати немедленно! – Я бросил гитару на кровать, вытащил из кармана брюк чистый платок и стал вытирать ей лицо. – Люсенька, да не реви же ты! Честное слово, никогда больше ничего не сыграю!

Угроза возымела действие: сделав над собой усилие, подруга перестала плакать.

– Это ты для Ленки разучивал? – спросила она, в последний раз шмыгнув носом.

– Что было, то прошло! – не стал я врать. – Теперь эта песня только для тебя, в полном соответствии с названием.

– Ты сжульничал! – сказала Люся. – Тогда, у подъезда! Обещал поцеловать и что?

– Поцеловал, – ответил я, уже зная, что она скажет.

– Так можешь целовать сестру! В щёку – это не поцелуй.

– Могу поцеловать в лоб.

– Я хоть и замёрзла, но живая!

– Люсь, – сказал я разошедшейся подруге, – ты думаешь, мне не хочется поцеловать тебя по-настоящему? А что потом? Ведь захочется ещё, а с поцелуев всё только начинается. А нам с тобой ещё ждать столько лет! Давай обойдёмся?

– Ты так не уверен в себе?

– Я уверен, но мне придётся ежедневно на тебя смотреть, вспоминать вкус твоего поцелуя и всё остальное, и терпеть, повторяя про себя все запреты по очереди, начиная с того, что тебе ещё рано, и кончая уголовным кодексом.

– Ну один-то разочек можно?

Я тоже не железный! Сколько можно отбиваться, когда сам хочешь того же? Видимо, она где-то прочла или узнала от более взрослых подруг, потому что когда наши губы соприкоснулись, попыталась… В общем, французский поцелуй у неё не получился и пришлось помочь.

– Дети, вы скоро закончите? – спросила мама через дверь, заставив нас отскочить друг от друга.

– Сейчас придём, – ответил я и спросил Люсю: – Что будем делать? По твоему виду только слепой не догадается, чем мы занимались.

– Я открою форточку и высунусь наружу.

– Я тебе открою! Мало того что намёрзлась, не хватало схватить воспаление лёгких. Сейчас я заболтаю маму, а ты иди в ванную комнату мыть руки. Заодно помоешь холодной водой лицо. Может, и не догадаются.