Осколки наших сердец - Мелисса Алберт Страница 22

Я застегнула сумку на талии и выбрала для него темно-синюю ветровку с дурацкими капитанскими эполетами.

– Вдруг на палубе твоей роскошной яхты разыграется ветер.

– Да, точно. Я же загадочный миллиардер и потому отовариваюсь в «Уолмарте».

– Ты джентльмен, у которого есть тайна.

– Я заманиваю на свою яхту ни в чем не повинных старушек и сбрасываю их за борт. – Он протянул мне руку. – Позвольте?

Его пальцы были сухими и теплыми, и как только наши ладони соприкоснулись, шутки кончились. Я выдернула руку и бросилась к вешалке с ужасно безвкусными платьями из дешевой ткани, тонкой и рвущейся, как креповая бумага.

– Вот что я надену на выпускной! – воскликнула я.

– Только если не боишься, что кто-нибудь придет в таком же платье.

Мы прошлись по всему отделу одежды, напяливая на себя самые безвкусные шмотки, которые только смогли найти. В конце отдела мы побросали их в кучу и направились в бакалейный ряд за печеньем с розовой глазурью. В игрушечном отделе по очереди покатались на детском велосипеде, а потом взяли хулахуп и пошли в широкий ряд садовых товаров.

– Сейчас покажу, как это делают профи, – сказал он, когда я в третий раз уронила хулахуп. Он поднял его, надел через голову и принялся крутить завораживающе медленно, как в замедленной съемке. Покрутил на груди, потом опустил до колен. Достал телефон и притворился, что звонит по важному делу. Это было так невероятно, что я начала кидать ему в рот кусочки печенья, чтобы он отвлекся. Он подпрыгнул, пытаясь поймать печенье, и обруч упал на пол.

– Но мы-то знаем, что я мог продолжать всю ночь напролет, – сказал он и отвел взгляд, а его шея покраснела.

– Эй, – сказала я, пожалуй, слишком громко, – а я тебе говорила, что у меня есть поддельное удостоверение личности?

Его лицо осветилось.

– Серьезно? Дай посмотреть.

Я достала удостоверение, которое помог мне достать старший брат Эмили. Пока Билли рассматривал его, я как следует рассмотрела Билли. Особенно много веснушек у него было на носу и в верхней части щек, словно солнце мазнуло по коже кисточкой.

Он рассмеялся.

– О боже, – сказал он, – просто класс. Во-первых, тебе тут на вид лет одиннадцать. Как это вообще возможно, что на поддельном удостоверении ты выглядишь моложе? Во-вторых, Мэри Дженкинс? Таких имен просто не бывает! Погоди, погоди. Главная улица, дом 420? Это настоящий адрес? Серьезно? – Он вгляделся в удостоверение и снова прыснул. – А дата рождения? Они просто написали 69!

Я вырвала у него удостоверение.

– Не 69, а девятое июня! И что такого?

Он опустил руки мне на плечи и торжественно посмотрел на меня. Морщинки вокруг глаз загорели, как будто он много щурился на солнце.

– Это худшее поддельное удостоверение, которое я видел.

– А почему тогда меня с ним ни разу не поймали?

– Не может быть. Тебе даже пиво из холодильника никто не продаст с такой штукой.

– Я докажу.

Я прошагала в отдел алкоголя и мысленно подсчитала, на что хватит денег. В итоге выбрала бутылку клубничного вина.

– Ого! – Он вскинул руки. – На Главной улице, четыреста двадцать, намечается вечеринка?

Из алкогольного отдела мы перешли во «Все для выпечки», а потом – в «Личную гигиену». Я добавила в корзинку упаковку тампонов, рулон туалетной бумаги и смесь для выпечки кекса.

– Это мое ноу-хау, – сказала я. – Поддельное удостоверение – это, конечно, хорошо, но не идеально. Ведь я выгляжу моложе и имя явно выдуманное. Поэтому, чтобы отвлечь кассира, я добавляю в корзинку что-то не вызывающее подозрений… – я взяла смесь для выпечки, – …и что-то личное. – Я показала на коробку тампонов и туалетную бумагу.

– И что? Работает?

Ага. Один раз сработало. Я тогда расплачивалась на кассе, а Нейт громко разглагольствовал о своей несуществующей офисной работе, как будто это должно было убедить кассира, что мы старше двадцати. Мы с Эмили раздобыли фальшивые удостоверения месяц назад и с тех пор даже алкоголь ни разу не купили, только составляли списки покупок, с помощью которых можно отвлечь кассиров так, чтобы те ничего не заподозрили.

– Всегда, – уверенно соврала я.

В тот день работала только одна касса, за которой сидела толстая кассирша с челкой, густо залитой лаком. Я решила, что это плохой знак. Она пробила пустую коробку из-под печенья, смесь для выпечки, тампоны. Бутылку вина я положила на ленту четвертым номером; та затесалась между тампонами и туалетной бумагой, как незваный гость, пытающийся пробраться в клуб в толпе.

– Вот, решила кекс испечь, – звонко проговорила я, пока она пробивала бутылку. – Лимонный. И месячные как раз начались… Будет лимонный с шоколадной глазурью.

– Пакет нужен? – безразлично спросила кассирша.

– Нет, спасибо! – Я свалила все покупки в руки Билли. – Хорошего вечера!

Я чувствовала, как он беззвучно смеется рядом; мы медленно пошли к выходу, потом ускорили шаг и наконец выбежали на жару.

– Вот видишь? Сработало!

– Нет! Она даже не попросила показать удостоверение.

– А все потому, что сработал мой гениальный план со смесью для выпечки и тампонами!

– Она потом придет к тебе домой и проверит, действительно ли ты испекла этот кекс. И тебя арестуют за вранье.

– А мы возьмем и испечем кекс, – предложила я. – Хочешь?

Мы улыбнулись.

– Хочу, – ответил он.

* * *

Домой к Билли мы вернулись уже после двух. В коридоре пахло томатным соусом, свежей стружкой и собачьей шерстью, но эти запахи были приятными и успокаивали. Гремлин бросился нам навстречу, когда под нашими шагами заскрипели половицы. Мы шли и смеялись из-за всякой ерунды.

– Билл? – Из темноты раздался голос отца Билли.

– Черт, – пробормотал Билли и подтолкнул меня на кухню. Мы остановились у стены, посмотрели наверх. Он все еще держал меня за плечи.

– Привет, пап, – выкрикнул он. Его дыхание было сладким от дешевого печенья.

– Ты все это время сидел на крыльце?

– Мне не спалось. – Он даже не соврал, подумала я. – Я не буду шуметь.

– Ладно. – Последовала пауза, а потом его отец стал спускаться по лестнице. Мы испуганно переглянулись, но мистер Пэкстон остановился на полпути; ступенька скрипнула где-то над нашими головами. – Когда будешь подниматься, не разбуди сестру. И старайся впредь ложиться раньше, это уже ни в какие ворота не лезет.

– Хорошо, – сказал Билли, – спокойной ночи.

Мы еще долго стояли под лестницей – казалось, целую вечность, – а потом наконец дверь спальни за его отцом закрылась. Билли взял мою руку и прижал к своему сердцу, чтобы я послушала, как оно бьется.