Прислуга в гостинице духов - Ирина Матлак Страница 22

– Она видит безымянных! – с ходу заявила напарница, притащив меня не куда-нибудь, а к Герману.

Я так растерялась от ее напора, что даже не сопротивлялась, когда меня бесцеремонно проволокли по прихожей, протащили за собой по лестнице и втолкнули в комнату, располагающуюся на цокольном этаже.

Судя по накинутому плащу и высоким сапогам, Герман как раз собирался уходить, когда к нему ворвался вихрь в виде двух взбудораженных горничных. Надо отдать безымянноборцу должное, наш приход нисколько не вывел его из состояния равновесия. Мне уже вообще начинало казаться, что воздвигнутую вокруг него невидимую стену не пробить ничем!

Обернувшись в нашу сторону, он на несколько мгновений замер, пристально всматриваясь мне в лицо, после чего как ни в чем не бывало двинулся к выходу. Вот только на его пути замерли в дверях мы, и если оттеснить растерянную меня не составило никакого труда, то сдвинуть с места Алену оказалось непросто.

– Вы слышали, что я сказала? – взволнованно повторила она. – Юля видит безымянных!

Теперь пристальный взгляд несколько секунд буравил ее, после чего Герман ровно произнес:

– Это невозможно.

– Но… – попыталась запротестовать Алена.

– У новой горничной слишком богатое воображение, – все же сумев оттеснить ее в сторону, раздраженно бросил Герман. – Пусть занимается своими прямыми обязанностями, а не лезет, куда не следует.

Его слова уничтожили мою растерянность, не оставив от нее и следа. А на смену ей пришла горячая волна негодования, затопившая меня целиком! Конечно, этот тип никогда не отличался избытком любезности, но это уже откровенное хамство – говорить обо мне в третьем лице, да еще и в таком тоне!

Никогда не любила кричать кому-то в спину, уподобляясь мелкой тявкающей собачонке, но сейчас он по-настоящему вывел меня из себя. Поэтому, глядя в ту самую движущуюся к лестнице спину, я возмутилась:

– Может, у новой горничной и богатое воображение, но одному безымянноборцу определенно не хватает учебника хороших манер! И к сведению этого безымянноборца, я никуда не лезу, а тот факт, что вижу желеобразных чудищ, его ничуть не касается! Так что мне плевать, верит он или нет!

Герман остановился и застыл ровно в тот момент, когда я заговорила о желеобразных чудищах. Кажется, предыдущие слова он благополучно пропустил мимо ушей и не удостоил бы больше меня даже взглядом, если бы не эта фраза.

Он стоял так буквально с пару секунд, затем резко обернулся и… я говорила, что его предыдущие взгляды были пристальными? Нет! По-настоящему он буравил взглядом именно сейчас, причем в направленных на меня глазах, помимо прочего, появился проблеск интереса.

Что собирался сказать Герман, мне было не суждено узнать, поскольку над нашими головами неожиданно громыхнул гром. Ну, это я изначально приняла раздавшийся грохот за гром, а когда мы одновременно ринулись вверх по лестнице и, миновав коридор, выскочили в холл, оказалось, что источником шума является госпожа Санли. Она стояла посреди заляпавшей пол черной и липкой на вид кляксы, растрепанная и с перекошенным от злости лицом, а в ее руках находился осколок разбитой банки. Остальные же осколки, наряду с кляксой, тоже покрывали пол.

Быстро глянув на ресепшен, я увидела, что Олег забился под стойку и обхватил голову руками. Признаться, при виде все больше и больше впадающей в ярость управляющей мне захотелось сделать то же самое.

– Лучший косметический эликсир! – проговорила она сдавленным голосом. – Да чтоб…

По каким причинам ее лучший эликсир взорвался, мы так и не узнали, потому что далее управляющая продемонстрировала все содержимое своего непечатного словаря. А затем, когда демонстрация была окончена, госпожа Санли взвилась и набросилась на Алену, потребовав немедленно убрать «все это безобразие», а также немедленно разыскать «немочь бесцветную», которая целый день отлынивает от работы. Затем горящий ведьмовской взор направился на меня, и я уже мысленно попрощалась с честно полученным отдыхом, когда неожиданно вмешался Герман.

– Она идет со мной. – Среди творящегося сумасшествия его голос прозвучал с чужеродным спокойствием.

Не знаю, чему я удивилась больше: его заявлению или тому, что госпожа Санли даже не подумала возразить. В излюбленной манере поджав губы, она только отрывисто кивнула и продолжила расточать волны недовольства в адрес моих несчастных напарниц.

Не глядя на меня, Герман прошествовал в направлении коридора, ведущего в кухню, но когда я осталась стоять на месте, обернулся и выразительно приподнял бровь. Поколебавшись не дольше пары мгновений, я побежала в свой номер, где прихватила ветровку, затем снова спустилась вниз и застала Германа уже с перекинутым через плечо мешком. Угадать, что в нем находится, не составило труда – однозначно бараньи ноги.