Белая тетрадь - Софья Ролдугина Страница 22

По логике вещей, Ксиль сейчас не мог говорить искренне. Однако именно такое впечатление и создавалось. Он что, правда… раскаивался? Быть такого не может. Я неуверенно обернулась, встречаясь с ним взглядом… и застыла.

Красивым людям сложно сопротивляться. Красивым и обаятельным – трудно вдвойне. У Ксиля в достатке было и того, и другого. Я смотрела на него – на искусанные до пунцового цвета губы, на слегка слипшиеся от влаги ресницы – будто он сморгнул непрошеные слезы, на синие-синие глаза, полные неподдельного чувства вины… И понимала – все, пропала. Не могу ни злиться, ни обижаться.

В конце концов, князь прав. Какую бы он еще нашел себе жертву здесь, в лесу? Зверюшки не подойдут, они неразумные.

Впрочем, и я недалеко от них ушла.

– Ладно. Забыли.

Ксиль улыбнулся – так, что на душе у меня словно тучи разошлись и солнышко выглянуло. Я отчего-то вдруг почувствовала себя старше, чем он.

– Ты у всех своих жертв потом прощения просишь? – хмыкнула я, ощущая необъяснимое желание податься вперед и провести рукой по его волосам. Какие они, интересно? Черные – значит, должны быть жесткими. А на вид – как шелк. Вот странно.

– Только у тех, кто остается в живых. И потом, я очень не люблю оказываться в ситуации, когда просто не остается выбора. Страх смерти – неприятная штука, и еще неприятнее, когда из-за своих инстинктов, из-за своего страха смерти лишаешь кого-то жизни, – совершенно серьезно ответил Максимилиан, не спуская с меня взгляда. – Осознанное убийство или покушение на убийство – другое дело, а это… просто слабость. Поэтому прими мои извинения.

Стало неловко. В последний раз так было, когда математичка просила у меня прощения за то, что несправедливо обругала. Тогда тоже в груди чувство довольства перемешивалось со смущением.

– Пожалуй, если разведешь костер, то прощу! – отшутилась я, стараясь прогнать напряжение. Почему-то теперь общаться с князем на равных, как он просил, стало легче. Ну да, экстремальные ситуации сближают, как говорил Дэйр…

– Замерзла? – Ксиль выгнул брови. В глазах его промелькнуло озорное выражение. – Зачем тогда костер? Может, лучше сюда присядешь? – и он с самым серьезным видом хлопнул себя по колену. Так, будто предлагал совершенно нормальную вещь.

– Шел бы ты… за дровами, – выпалила я в сердцах и тут же прикусила язык, напоминая себе, что не с ровесником общаюсь.

Ксиль хмыкнул, но послушался и направился в глубь леса. Между тем очертания крыльев размылись, контур задрожал и вспух черным туманом. Я внимательно следила за тем, как языки тьмы втягиваются в бледную кожу, пока князь не скрылся за переплетением ветвей. А я осталась наедине со своими мыслями. Не самое приятное общество, вообще-то. И мысли неприятные.

Странный он какой-то, этот Максимилиан… Неправильный. Я видела раньше шакаи-ар из клана в нашем городе, и у всех, даже едва справивших столетие новичков, мелькало в глазах что-то такое… Древнее. И жестокое. С ходу и не скажешь – тридцать ему лет было до того или только шестнадцать. А Максимилиан казался бессовестно молодым, почти моим ровесником. Легко было забыть о его истинной сущности и расслабиться, заболтаться с ним, как со старым другом – там отшутиться, тут подколоть, схлопотать остроту в ответ, а потом вспоминать разговор с горьковато-сладким чувством.

До мурашек по спине.

Я прикрыла глаза. После бессонной ночи, адреналинового безумия и вынужденного донорства дремота накатывала непреодолимыми приступами. Гул в ушах постепенно сходил на нет. Да и прочие неприятные ощущения – слабость, головокружение – постепенно исчезали. Из чистого любопытства я провела рукой по шее, подсознательно ожидая наткнуться на классический след от вампирского укуса, примерами которого так щедро потчевала нас киноиндустрия.

Ничего – ни малейшего следа. Но это на физическом уровне. А на энергетическом… Сама себе я напоминала наполовину сдутый футбольный мяч. Жизненных сил почти не осталось, энергоконтур всмятку… Крови я потеряла не так уж много, судя по ощущениям, но восстановить ее будет труднее, чем все остальное, что со временем исправится и само.

– Вот, держи.

Я подскочила на месте, не сразу сообразив, что просыпавшийся рядом обильный дождь из веток и палок и есть обещанные дрова. Князь стоял рядом и по-кошачьи брезгливо отряхивал руки от мелкого сора.

– А как же костер? Не будешь разводить? – робко предположила я, отгребая от себя ветки. После такого резкого перехода от полудремы к бодрствованию голова опять начала кружиться.

Ксиль только плечами передернул:

– Спичек нет. А сама не можешь? Ты же равейна.

– Нет. Сейчас – не могу. И будь любезен, оденься, – проворчала я, отворачиваясь. Смотреть, как Максимилиан отряхивает соринки с груди и живота, было почему-то неловко. Князь фыркнул, но скомканную рубашку подобрал, расправил и надел, правда, не утруждая себя застегиванием пуговиц, а потом принялся укладывать деревяшки в подобие шалашика. – Не совсем понимаю, зачем вообще понадобилось раздеваться, да еще на глазах у смотрителей, – добавила я, скрывая смущение.

– Рубашку пожалел, я сейчас не так хорошо крылья контролирую, чтобы ее ими не порвать. К тому же так сложно было устоять, – пакостливо улыбнулся Ксиль. – Они же этого хотели… Подсознательно, разумеется. А кое-кто даже вполне осознанно представлял себе довольно… хм… интересные сюжеты. Любители мальчиков. Нет, я понимаю, Орден, полувоенная организация, с девушками проблемы…

– Ясно. – Я покраснела и быстро сменила тему. – Ты точно спички не взял?

– Нет, – он качнул он головой, но сразу обнадежил: – Не переживай, без спичек обойдемся.

– А как? – Мне стало любопытно. Магией шакаи-ар не владели, по крайней мере стихийной.

– А так!

Ксиль быстро разворошил груду дров, выбрав несколько палочек, какой-то мелкий и легкий мусор, вроде сухого мха и трухи. Я с интересом следила за его действиями. Вот он сгребает мох в кучу, совершает сложные, почти мистические манипуляции с палочками, и…

– Фу! – разочарованно протянула я, когда из трута повалил дым, а через некоторое время стараниями Ксиля и огонек показался. – Это же трение просто.

Он рассмеялся, не зло, но обидно:

– Ты точно домашний ребенок, Найта. Все либо спичками, либо магией. А если ни того, ни другого нет?

– Ну…

– «Ну»! – передразнил меня он и опять улыбнулся: – В жизни все надо уметь. Мало ли что пригодится.

– Все равно у меня бы не получилось. – Я нахохлилась и подтянула коленки к подбородку. Мне было завидно. Самую капельку, но все-таки.

– Злись чаще, тебе идет, – хмыкнул Ксиль.

Костер разгорался все сильнее, и вскоре около него уже действительно можно было греться. Я потянулась к нему… и охнула, когда оперлась на больное запястье – то самое, которое выкрутил Ксиль во время «кормежки».