Вступление - Дмитрий Янтарный Страница 22

* * *

Я подошёл к лежащему на подушке кусочку мрамора. Среди оставшихся минералов самым безопасным мне показался именно этот бесцветный камушек. Очень осторожно я взял его в руку. Я ожидал боли, но её не было. Но оказалось другое: казалось, этот камень с интересом меня изучает, посылая по всему телу приятные импульсы.

— Как самочувствие, принц, — участливо осведомился Мизраел, — вам не больно?

— Нет, ваше величество. Наоборот, мне понравился этот кусочек мрамора, — сказал я, — это хорошо? Это что-нибудь значит?

— Это значит, что через этот камушек наш замок запомнит тебя лучше, — снисходительно сказал Мизраел, — продолжай…

* * *

— О, а вот и двузначные числа пошли, — довольно сказала Ариадна, созерцая перед собой серебристую цифру одиннадцать — ну да это и не секрет, он на самом деле сильный маг. Как он задал жару двоим нашим преследователям — это надо было видеть. И, что самое главное, в высшей степени безболезненно, и как следствие, более унизительно для них. Ладно бы ранил, хоть какая боевая отметина осталась бы, а то в море свалил, курам на смех. До сих пор, небось, трясутся от позора…

— Не стоит с такой безоглядностью относиться к этому Цвету, дорогая, — сказала Карнелла, — не забывай, что он, в первую очередь — Цвет странных состояний. А это далеко не только волшебство и мечты, девочка моя. Играться с ним очень опасно.

— Смотрите, к гранату тянется, — сказала Гвинелла, — интересно, сколько…

На стекле на мгновение возникла алая цифра пять.

— Вот это хорошо, — довольно кивнула Карнелла, — больше и не надо. А то потом начинаются проблемы с самоконтролем и…

В этот момент принц, вероятно, осмелев, почти сразу взял в руки нефритовый камень. Зелёная цифра девять на мгновение возникла перед ними.

— Тоже пойдет, — сказала Карнелла, — для его возраста такой уровень терпения в самый раз. Ещё наберётся.

— Как-то в сумме не очень впечатляет, — сказала Ариадна, — всего сорок очков из сотни. Хоть пятьдесят, надеюсь, дотянет.

— Не будь к нему строга, доченька, — повторила Гвинелла, — он же человек. Они почти не способны вместить в свой характер столько Цвета, сколько мы, драконы.

— Ой, не спешите вы, — сердито сказала Карнелла, — цыплят по осени считают.

В этот момент принц взял в руки насыщенный жёлтый янтарь. Перед женщинами на мгновение возникла цифра… нет, не цифра. Число пятнадцать.

— Вот тебе раз. Янтарь. Пятнадцать. Нам же клоунов тут только и не хватало.

— Да ладно тебе, мама, — весело сказала Гвинелла, — по крайней мере, скучно ему тут не будет, сам себя развлечёт. Да и за пятьдесят очков он вышел, как ни крути. Значит, со временем из него может выйти толк. Тем более, что ему ещё один камень остался…

* * *

— Янтарь мне тоже понравился, ваше величество, — сказал я, прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Казалось, этот камень… как будто хочет подружиться со мной. Я догадался, что это не простые камни. Азурит и гелиодор, как я уже сказал, кольнули ощутимой болью: каждый — своей. Нефрит и гранат не отреагировали никак. Мрамор ответил искренним любопытством. Янтарь же наполнял странным, но нежным теплом.

Оставался последний камень. Очень красивый сиреневый аметист. Я взял его в руки и…

И понял, что пропал. По моему телу пробежала волна тепла, огромной, до того где-то дремавшей силы. В душе словно вспыхнуло пламя, осветив жизнь до того невиданными красками. И… я почувствовал что-то… какой-то зов, как будто кто-то пытается до меня докричаться…

— А прикосновение к этому камню оставило просто незабываемые впечатление, — с трудом выдавил из себя я, — могу с уверенностью сказать, что он мне понравился больше всего…

* * *

…Три женщины поражённо созерцали фиолетовое число двадцать четыре, которое далеко не спешило пропадать со стекла.

— Я так и думала. Я сразу это поняла, как только его отвергли Золото и Лазурь. Отсылайте его обратно, — сдавленно проговорила Карнелла, стиснув веер в руках, — придумайте какую угодно причину. Заплатите какую угодно компенсацию. Но он не должен оставаться здесь.

— Мама, что за вздор вы несёте, — сердито сказала Гвинелла, поправляя Тиару, — да наши послы по пять раз из своих шкур вылезли, чтобы всё это устроить. Да еще и этот сомнительный финт с его побегом, который может нам выйти боком. Куда мы его сейчас отошлём? Как объясним? Нет уж, будем работать с тем, что есть. То, что в нем доминирует этот Цвет — ещё не приговор.

— Ты не понимаешь, — прошептала Карнелла, — мой отец, Гиордом, тоже совмещал в себе эти Цвета в качестве доминант. И, святой белый дракон, что же он творил с моей матерью. Он то бросал её в глубины отчаяния, то воспарял с ней в высоты блаженства. И как она его любила, как была ему преданна. Она была как кролик, загипнотизированный удавом, готовый на всё, что угодно. И умерла она, выжатая до последней капли, но с его именем на устах и счастливой улыбкой на лице. Нет, я не хочу такой судьбы для моей Меридии.

— А самое главное вы заметили? — спросила Ариадна.

— На что тут ещё смотреть? Мы уже увидели всё, что нам надо, — сердито сказала Карнелла.

— А то, что общая сумма силы его характера — семьдесят девять. Ему не хватает всего чуть-чуть для того, чтобы получить достаточно сил для…

— Мы здесь решаем вопрос о том, оставаться ли ему здесь, а ты предлагаешь нам задумываться ещё и об этом? — гневно спросила Карнелла.

— Вопрос его местонахождения здесь — решённый вопрос, мама, — твёрдо ответила Гвинелла, — вы можете сколько угодно приводить доводы Мико — он никогда не отошлет отсюда принца. Ещё раз говорю — это не приговор. Ему даже двадцати нет, все ещё десять раз может измениться. И нам следует сделать так, чтобы в лучшую сторону. А насчет семидесяти девяти баллов, это ты, доченька, молодец, что заметила. Его можно учить. И очень скоро из него выйдет толк.

— Воля ваша, — устало сказала Карнелла, поднимаясь и направляясь к выходу, — но я предупредила. Я его, — она обвиняюще ткнула веером на стекло, где всё ещё красовалась сиреневая цифра двадцать четыре, — НЕ принимаю. И уж тем более, не стану его чему бы то ни было учить…