Единственный истинный король - Соман Чайнани Страница 22

– Как поживает ваша старшая дочь? – уверенно, полностью контролируя себя, спросила Софи. Точно так же она чувствовала себя тогда, на пресс-конференции. – Мне очень жаль, что у нас с ней не было возможности подружиться в Школе.

– Бетти туда не приняли, – с горечью ответила Джасинда. – Выкрали для этого другую девчонку вместо неё. Эту пустышку Беатрису, которая в своё время постоянно набивалась Бетти в подруги, надеясь таким образом «обрасти связями» в придворных кругах. Но в конечном итоге всё утряслось, наладилось. Бетти не нужна больше ни эта Школа, ни Сториан. Она нашла свой собственный способ сочинять истории…

– Тогда, наверное, вы рады, что сожгли своё кольцо, – с улыбкой и совершенно не понимая смысла того, что она говорит, прощебетала Софи. – Если Бетти не нужна ни Школа, ни Сториан, то и всем Лесам они, наверное, не нужны больше, верно?

Королева внимательно всмотрелась в лицо Софи, потом негромко заметила:

– С вами что-то не в порядке, моя дорогая. Скажите, что здесь происходит. А на этих двух ведьм даже внимания не обращайте, не бойтесь их. Я заберу вас к себе в Жан-Жоли. Мои рыцари Ордена одиннадцати бесстрашные, умелые воины, они не дадут вас в обиду. А у меня самой есть связи, и немалые, среди других правителей, из добрых королевств, и из злых тоже. У меня хватит сил, чтобы защитить вас, Софи.

Джасинда оглянулась на сестёр Мистраль, словно ожидая, что они после этих слов встрепенутся, даже бросятся на неё, быть может, но Альпа и Омейда ничего не сказали, лишь продолжали колдовать руками над своими блокнотами.

– Не желаете ли попробовать ромовую бабу? – предложила Софи, указывая рукой на блюдо с пирожными – не очень аппетитными на вид, к слову. Двигалась и говорила она словно автомат. – Наша новая шеф-повар большая мастерица по части выпечки.

– Вот уж не думала, что вы позволяете себе есть пирожные, – удивлённо заметила королева. – Тем более такие неприглядные и непропечённые. – Она пристально взглянула на Софи и добавила: – Я видела вас в утро казни Тедроса. Вас и вашего декана. Я знаю, на чьей вы стороне на самом деле.

В мозгу Софи что-то заклинило, не осталось в нём ни слов, ни мыслей.

За спиной королевы в таком же напряжённом молчании застыли сёстры Мистраль.

– Меня и декана? – переспросила Софи, выходя из оцепенения. Теперь она произносила не чужие, а свои слова, свои собственные. – Какая декан? Какая казнь? Простите… я… я не понимаю, о чём вы говорите…

– Что с вами стряслось? – участливо прошептала королева, трогая Софи за запястье и глядя в её пустые, лишённые мысли глаза. – И почему вы здесь, а не с Агатой?

Прикосновение тёплой руки.

Ласковое, нежное.

Как звук знакомого имени.

Агата.

Это имя пронзило угасающий разум Софи словно ударившая в поверхность озера молния.

«Свитки не должны падать с неба.

Свитки не должны падать с неба.

Свитки не должны падать с неба».

Она увидела, что сёстры Мистраль вновь принялись двигать руками, их лица напряглись, но Софи уже составила план своих ближайших действий.

– Мне что-то нехорошо слегка… – сказала Софи, поднимаясь на ноги.

При этом она очень ловко задела стоявшую на столе сумочку королевы, и та свалилась на пол.

– Упс, – сказала Софи и потянулась за сумочкой, но в результате лишь ещё дальше загнала её под диван. Совершенно случайно, разумеется.

– Позвольте мне… – начала королева.

– Нет-нет, я сама. – Софи была уже на коленях и запустила под диван обе руки. – Как далеко она улетела… Ага, вот она, я её нащупала… – Она поднялась и протянула королеве её спасённую сумочку. – Прошу прощения… Мои советницы вас проводят, – улыбнулась Софи сёстрам Мистраль, которые явно успокоились, видя принцессу в том состоянии, в каком ей и следовало пребывать.

Королева из Жан-Жоли в последний раз внимательно взглянула на Софи.

– Желаю вам… – шепнула она, но не договорила и просто покачала головой.

– Благодарю вас, – шепнула в ответ Софи, целуя Джасинду в щёчку.

Затем, не говоря больше ни слова, принцесса чинно направилась в свою спальню – милая, послушная, славная девочка.

У неё в голове что-то было.

Что-то такое, что включало и выключало боль.

Это Софи поняла, пока сидела за имбирным чаем с королевой из Жан-Жоли. А в своём углу торчали эти сестрицы Мистраль – делали вид, будто записывают что-то в своих блокнотах, но на самом деле каждый раз, когда они шевелили руками, Софи теряла контроль над собой, с её губ начинали слетать чьи-то чужие слова, в голове появлялись чьи-то чужие мысли. А когда она пыталась прогнать их и начать думать самостоятельно, начиналась головная боль. Жуткая головная боль.

Но вот что странно – эта боль преследовала её и тогда, когда сестёр Мистраль не было рядом, как сейчас, например. Сестёр в спальне нет, а боль – вот она, притаилась в голове, словно хищный зверь, готовый в любую секунду наброситься, выскочив из засады.

Что же это значит, и как это понимать? Да всё очень просто на самом деле.

Да, сёстры Мистраль могут – причём даже на расстоянии – управлять этой болью, но не они являются её источником…

Так где же он тогда, этот источник? А он у неё в голове. Внутри головы.

Софи ещё не знала, что именно причиняет ей боль, но уже поняла, каким образом можно удерживать этого зверя на поводке.

Не думать. Не думать, вот и всё.

Вот почему вместо того чтобы думать о зажатом в её кулаке бумажном свитке, она сосредоточила мысли на всякой ерунде.

«Чики-чик, чики-чок, стук по полу каблучок. Чики-чок, чики-чик, шёл на ярмарку старик…» – ну и так далее, подходя понемногу к своей спальне. Надетое на Софи белое платье всё сильнее щипало кожу, словно заподозрив что-то неладное, но сделать ничего не могло. Наконец принцесса проскользнула в свою залитую солнцем комнату и закрыла за собой дверь.

Быстро повернувшись, Софи попыталась запереть её, но замок был без язычка. Что ж, всё правильно, она же сама и пережгла его своим пальцем, когда выбиралась на свободу из спальни. А голова у неё уже начинала понемногу тяжелеть, ещё немного, и боль снова выпустит свои коготки.

За дверью послышались шаги и голоса.

Они приближались.

А затем произошло нечто странное.

Затрепетала, словно живая, кружевная лента на платье Софи. На секунду Софи показалось, что лента собирается напасть на неё. Вот в этом как раз ничего удивительного не было бы, потому что белое платье всегда жило какой-то своей жизнью и имело свой, независимый взгляд на любые вещи. Но лента на Софи и не думала нападать, она вместо этого скользнула в сломанный замок и превратилась в прекрасный металлический язычок – лучше и крепче прежнего. Поворот головки замка, щелчок, и дверь была надёжно заперта.