Законодатели - Вера Крыжановская Страница 22

На высокой скале, господствовавшей над горами и долинами вокруг города магов, сидел человек и мрачным, задумчивым взором смотрел на чудную, величавую картину, которую лучи восходившего солнца заливали золотом и пурпуром.

Это был молодой человек высокого роста, худощавый и хорошо сложенный; на редкость красивое и выразительное лицо его дышало умом и решимостью. Густые иссиня-черные волосы прихотливыми кудрями обрамляли широкий лоб мыслителя, но в больших, темных, бархатистых глазах горело в ту минуту выражение, указывавшее на бурные страсти, таившиеся в его душе.

Взгляд его впивался в далекие долины и леса, а руки гневно сжимались. Его влекло бешеное желание пробраться в эту неведомую пустыню, новый для него мир, полный, без сомнения, пленительных тайн, невиданных красот, а между тем доступ туда был строго воспрещен.

Одинокий мечтатель глубоко вздохнул, встал и с минуту смотрел на город магов, на огромном пространстве обнесенный высокими стенами.

Пышная зелень окутывала разноцветные дворцы, высокие астрономические башни, исполинские сооружения храмов и школ. Но взгляд молодого человека равнодушно скользнул по этой волшебной картине и остановился на временном жилище магов, которое приготовили им изгнанники.

Отсюда обширное здание видно было, как с высоты птичьего полета, а зоркий глаз наблюдателя искал и нашел окрашенное в голубое с серебром крыло дворца, где жил Дахир; но в одной из аллей сада он различил две крошечные женские фигуры в белом, направившиеся к дому. Лицо его вспыхнуло при этом, и лишь только белые фигуры скрылись в тени дерев, он отвернулся и стал спускаться по крутой тропинке. Лицо его снова нахмурилось, брови сдвинулись, и грудь порывисто вздымалась, видимо, от сильного волнения.

Молодой человек этот был Абрасак и находился под покровительством Нарайяны, будучи его любимым учеником. Скажем несколько слов о его прошлом и том случае, который доставил ему дружбу причудливой, но гениальной личности, сохранившей в себе столько «человеческого», несмотря на бремя веков и превратности его необыкновенного существования.

Приблизительно в ту эпоху, когда на умершей Земле разразились бедствия, названные нами «Гневом Божьим», во время одного из своих странствий Нарайяна очутился случайно в некоей стране, объятой революцией.

Там с давних пор установилась республиканская форма правления, с подобающей тому времени полной свободой нравов и общественной жизни. Однако за несколько лет перед тем государственный строй был неожиданно ниспровергнут одним молодым человеком, потомком прежде царствовавшей династии, который очень искусно и энергично сумел собрать себе сторонников, покорил слабое и распущенное правительство, восстановил королевство и занял трон.

Благодаря проницательному уму, ловкости и железной воле, молодой король в течение нескольких лет сумел продержаться у власти; но враги его тем временем также спохватились, а так как они составляли большинство, то наконец и восторжествовали. Со всей утонченной злобой, присущей низким и пошлым душам, победители приговорили свергнутого монарха, в довершение жестокого над ним глумления, к повешению во всех королевских регалиях.

Над местом казни пролетал в эту минуту воздушный экипаж Нарайяны, и странное шествие привлекло его внимание, а гордая осанка осужденного и его бесстрашное мужество перед лицом позорной и мучительной смерти внушили горячее сочувствие.

Быстро ознакомился Нарайяна с обстоятельствами дела и возмутился жестокостью и издевательством презренной толпы. Вмиг созрела в нем решимость спасти несчастного, и не успела процессия дойти до большой площади, где возвышалась виселица, как план спасения уже начал выполняться.

Погода тогда стояла пасмурная и туманная, а небо было покрыто тучами; вдруг стало совсем темно, засверкала молния и хлынул дождь с градом. Такой грозы никто не помнил.

Храбро начал судья читать приговор, но тут же свалился, получив сильный удар в голову упавшей огромной градиной, и народ объяла паника. Пользуясь возникшей сумятицей, Нарайяна пробрался сквозь толпу к осужденному, по-прежнему стоявшему спокойно, и шепнул ему на ухо, крепко сжимая его руку:

– Скорее долой это смешное тряпье, и – за мною. Я вас спасу. С восхитившим Нарайяну мужеством и присутствием духа сбросил молодой король мантию и украшения, а затем ловко, точно змея, проскользнул сквозь толпу за спасителем, и они проворно добежали до самолета.

Нарайяна отвез спасенного им в гималайский дворец. Пылкая благодарность молодого человека, послушание его и усердие еще более расположили к нему чудака-покровителя. И чем более беседовал он с Абрасаком, тем более восхищался его редкими способностями, умением все понять, энергией его и силой воли, для которой не существовало, казалось, никакой трудности, никакого препятствия. Поэтому, когда Абрасак умолял принять его в ученики, тот согласился без малейшего колебания. Он был до того восхищен своим учеником, что рассердился даже на Супрамати, когда тот однажды заметил:

– Если ты хорошо изучил личность Абрасака, то должен был бы заметить, что он не из тех, кто заслуживает быть адептом высшего знания. Послушай моего совета и бережливо открывай ему сокровенные тайны науки.

– Не знаю, почему вы питаете антипатию к этому гениальному юноше? Ты, Дахир и даже Эбрамар не доверяете ему как будто, а между тем вам нечего опасаться с его стороны: перед вами, исполинами знания, какое значение может иметь то немногое, чему я его научу? – недовольным тоном возразил он.

По природе Нарайяна был такой пылкий и представлял такую смесь отваги, слабостей и великодушных порывов, что высоко ценил и восхищался подобными качествами и в других.

– Того, что ты ему преподаешь, совершенно достаточно, чтобы он злоупотреблял своими познаниями, и когда-нибудь ты раскаешься в избытке доверия. Но, конечно, поступай, как хочешь, – с обычным спокойствием заметил Супрамати.

Но Нарайяна был упрям, и Абрасак сумел втереться в его доверие. Восприимчивый ум ученика, сила воли, чрезвычайная быстрота понимания наиболее трудных задач восхищали учителя, и со свойственной ему неосмотрительностью Нарайяна посвятил Абрасака во многие опасные тайны.

Раз Нарайяна не удержался, чтобы не похвастаться перед Эбрамаром успехами ученика и великими уже приобретенными познаниями, которыми тот никогда не злоупотребляет.

Маг загадочным взором взглянул на него.

– Правда, ум его возвышается, зато сердце – в застое. Он легко постигает механику великой творческой машины, но не усваивает божественной мудрости. Берегись, Нарайяна, ты создаешь искусственного мага, одержимого гордостью и тщеславием. Он способен, подобно Прометею, похитить священный огонь и воспламенить мир; он не смирен духом, как подобает быть истинному магу, и никогда не обращается к силам небесным. Он, правда, подчинился всему ради достижения своей цели, но я сомневаюсь, чтобы преследуемая им цель была восхождением к свету.