Блокада - Сергей Малицкий Страница 22

Филя вспомнил быстрый взгляд Пустого, который тот обратил на разместившийся в отсеке отряд, и обернулся сам. Неужели механик заподозрил кого-то? Более или менее спокойными выглядели трое: Хантик, который, поместив под локоть темного молельного истукана, копался в своем мешке, дремлющий старик-отшельник и свернувшийся у его ног Рук. Сишек крутил головой и раздувал ноздри, явно подумывая об очередном глотке чего-нибудь покрепче. Файк, обхватив плечи руками и закрыв глаза, с трудом сдерживал дрожь. Рашпик вдвигал и выдвигал из ножен короткий нож и надувал щеки. Только Ройнаг храбрился. Он держал между ног не выданную Пустым, а собственную, добытую в Мороси трехстволку и, выпятив грудь, гладил ладонью цевье, замки, тяжелый приклад. Серьезнее оружие было только у Коркина. У Файка и Рашпика на груди висели обыкновенные дробовики, а Сишек вообще обошелся выточенным из обломка рессоры тесаком. Зато Хантик приготовился к войне обстоятельно. Филя точно помнил, что Пустой Хантика не вооружал, но из мешка у того торчали сразу две рукояти. Правда, к какому оружию они были приделаны, Филя так и не понял. Он сунулся к своему мешку, который или Сишек, или Хантик сунули под переднее сиденье, и с облегчением нащупал в нем пружинный самострел с запасом болтов и короткий дробовик. У Пустого было кое-что и посерьезнее, но хранилось оно в отдельных отсеках.

— Файк, — с подозрением спросил Филя, — что трясешься? Никогда ведь еще не добирался с таким удобством до Мороси. Ни тебе опасностей, ни гнуса. Отдыхай.

— Он всегда трясется, сынок, — отозвался Хантик. — Морось всякого ломает, но первую пленку Файк хуже всех проходит. Откачивать его придется потом. Об этом все сборщики знают.

— Откачаем, — буркнул Рашпик. — Посмотрим, Хантик, как ты пройдешь первую пленку. Зато потом без Файка никуда. У него чутье!

— У меня тоже чутье, — проскрипел Хантик. — Как знал, что мастерская бабахнет. Вот словно задницу пекло. Усидеть не мог. Пустой! Это не ты ее приговорил?

— Нет, — отрезал Пустой.

— Ну не ты — значит, не ты, — согласился Хантик и опять вернулся к своему мешку. — И то правда — чего тебе ее приговаривать? Орда пришла и ушла, так хоть вернуться было можно, а теперь-то, если в пару рук, — развалину и за пару месяцев не разгребешь. А там ведь еще и твои люки да двери. Нет, удовольствие не для меня.

— Нечего там больше делать, — проворчал Сишек. — Вот прикинь, Хантик, кто будет мое пойло покупать? Народ вывели, все смысл потеряло. Ну поставишь ты трактир, и что? И истукана своего куда денешь? Теперь перед ним некому будет не только монетку оставить — ладони у груди соединить!

— Ничего, Сишек, — заскрипел Хантик. — Вернемся с тобой вдвоем, разгребем развалины. Я поставлю трактир, ты — бродильню. Буду покупать у тебя пойло, а ты будешь приходить ко мне его пить. Как думаешь, долго так протянем? И у кого барыш больше случится?

— По-любому у тебя, Хантик, — хмыкнул Рашпик. — Это уж точно. Вот я всякий раз дивлюсь: вроде ты и не дуришь никого, и слово держишь, а монета все одно к тебе в прибыль сыплется. Как так?

— Истукан за него хлопочет, — отозвался Ройнаг. — А ты думаешь, чего он с собой его тащит? Другой бы на месте нового вырубил, а Хантик за старого держится.

— Дурак ты, Ройнаг, — пробурчал Хантик и погладил деревянную плашку, на которой едва были намечены линии глаз, носа, рта, сложенные ладони. — Нового вырубить легко, а кто его намаливать будет? Может, мы и живы только потому, что я эту деревяшку сберег?

— Мы живы потому, что Пустой мастерскую построил, — заметил Рашпик.

— Не обольщайся, — хмыкнул Хантик. — Слышал, что брат вождя кричал? Если Файк, конечно, правильно перевел. Ну так вроде и Ройнаг немного по-ордынскому разумеет? В орду механика приглашал. Думаю, что насчет базы — ерунда. За Пустым орда шла. Он ведь, помнится, некогда посланников их подрубил? Ну и Поселок заодно подгребла под себя.

— А ты хотел, чтобы я кланялся им? — бросил через плечо механик.

— Уж не знаю, — проворчал Хантик, — а вот тому, что ни деток, ни жены не имею, радуюсь.

— Что же делать-то? — встревожился Рашпик. — Орда ведь тогда за Пустым и в Морось пойдет. Может, нам разбежаться?

— Может быть, — отозвался механик. — Увидим. Впрочем, особо нетерпеливые могут разбегаться уже теперь.

— Погожу пока, — решил Рашпик. — Будет догонять — тогда и поговорим.

— Не догонит, — уверенно заявил Ройнаг. — Что там их лошади? Они еще на первой пленке завязнут. Я уж не говорю, что там дальше в Мороси на этот случай имеется. Опять же с нами Хантик с истуканом.

— На себя больше надейся, — заскрипел трактирщик. — Мы все дети одного бога. Не рассчитывай, что отец возьмет сторону одного из сыновей, если один будет убивать другого.

— А мне кажется, что бог уже взял сторону ордынцев, — вздохнул Рашпик.

— А мне кажется, что сторону светлых, — поморщился Сишек.

— Если возле дома трава в рост? — вдруг подал голос отшельник. — Если куры мертвы, собаки ушли в лес, кошаки не сидят на крыльце? Если крыша рухнула, не говорю уж вовсе сгорела, — что скажем о хозяине дома?

— О хозяине? — удивленно пожал плечами Ройнаг. — Нет в доме хозяина. Помер, ушел.

— Или пьян, — толкнул локтем Сишека Рашпик.

— Вот посмотри вокруг, — отшельник покосился в окно, за которым тянулся чахлый перелесок, — вспомни, что стало с Поселком, и ответь сам себе: есть бог на этой земле или нет его?

— Ерунду мелешь, старик, — обнажил в усмешке желтоватые зубы Хантик. — Люди — не трава и не куры, и бог — не скотник. Он тебя потом спросит, а покуда забавляйся.

— Потом и поговорим, — вновь прикрыл глаза отшельник и пробормотал чуть слышно: — А пока я, так и быть, позабавлюсь.

Филя не мог отвести от старика глаз. Что-то переменилось в нем после того долгого разговора с Пустым. Перестал отшельник прятаться под капюшоном, перестал то и дело кривить губы в усмешке — и одновременно с этим наполнил самого себя каким-то напряжением.

— Внимание! — Пустой остановил вездеход у серого валуна, который едва выглядывал из-под кудрей мха. — Запоминаем правило, которое, надеюсь, поможет нам выжить. Пока мы в машине, слушаем меня или старшего, если я отошел. Но в любом случае кто-то — я, Филипп или Коркин — должен оставаться за управлением машины. Нет меня — Филипп. Нету Филиппа — Коркин. Если уж и Коркина нет — тогда Хантик. Правило второе — двери в машине всегда закрыты. Надо войти-выйти — старший открывает дверь и тут же ее закрывает. Если погрузка-выгрузка — один сразу перебирается на крышу машины и смотрит по сторонам. Оружия из рук не выпускать. Понятно?

— Понятно, — буркнул Хантик, — а если по нужде отойти надо?

— Все так же, — ответил Пустой. — Филипп, действуй.

Пустой открыл левую дверь и выпрыгнул из машины.

— Ройнаг! — тут же заорал Филя, открывая заднюю дверь. — Наверх! У остальных есть пара минут. Коркин. Зверь твой убежит — никто ждать его не будет!