Ее зовут Тьма - Келли Китон Страница 22

Я бросилась к двери, но Себастьян оказался проворнее и загородил мне проход. Я ахнула и приросла к месту, чувствуя, что бледнею. Так быстро не бывает… В глубине сознания я услышала призыв удирать, наподдать ему и слететь вниз по лестнице, но не могла пошевелиться. В глазах Себастьяна застыли тревога и сожаление, а может, даже мольба… На его щеках от досады играли желваки.

— Прости, Ари, но я не думал… — едва слышно произнес он и провел ладонью по лицу. — Я надеялся, что ты поймешь правильно. Вспомни, сколько всего разного ты здесь уже навидалась. Помнишь, о чем я говорил тебе в кафе? О doue, о непохожих? Я не лгал тебе. Мы непохожие… — Не разжимая хватки цепких пальцев, удерживавших меня, он возвел глаза к потолку. — Я же помочь тебе хочу! Клянусь тебе, Жозефина — моя бабушка.

Я отступила на шаги несколько раз сморгнула, пытаясь стряхнуть наваждение, помутившее мне рассудок. Верно, до сих пор мне как-то удавалось укладывать в голове все сверхъестественные штучки-дрючки. Поделом мне! Теперь это паранормальное дерьмо обрушилось на меня неудержимым потоком, и от него не было спасения. Я больше не могла затолкать его в какой-нибудь тайничок мозга и начисто о нем забыть.

— Но кто ты в самом деле?

Прядь иссиня-черных волос упала ему на лицо. Себастьян с глубоким вздохом откинул ее, открыл было рот, но так ничего и не сказал — наоборот, крепко стиснул зубы. Похоже, он и сам не знал, что мне ответить.

— Он один из Арно, — произнес за него чувственный женский голос с французским акцентом.

Себастьян криво ухмыльнулся, показывая тем самым, что согласился бы быть кем угодно, только не Арна.

— Проходите, садитесь, вы оба, — пригласила Жозефина.

Бросив на Себастьяна испепеляющий взгляд, я направилась от дверей к одному из стульев перед ее столом.

И отлично. Пусть все идет как идет. Мне уже все равно. Главное — разузнать про мою мать. А потом можно смываться отсюда.

— Что ж, если не считать отметины на щеке, ты вылитая мать, — заметила Жозефина, пристально оглядев меня с головы до ног.

Я вытаращила на нее глаза, одной рукой схватившись за спинку стула, а другой — за живот. Признание Жозефины будто окатило меня ледяной волной. У меня, конечно, остались о матери какие-то смутные воспоминания, но я всегда сомневалась в их достоверности и мучила себя вопросами. Ответ на один из них был наконец получен, отозвавшись во мне одновременно счастьем и мукой.

— Садись же, — велела Жозефина.

Сама она тоже уселась в кресло и принялась внимательно рассматривать меня.

Дыши глубже. Краем глаза я заметила, что Себастьян опустился на стул рядом. Сердце у меня бешено стучало, а ноги стали словно ватные. Присесть и вправду не мешало…

— Когда мне позвонили из Рокмор-хауса, я вначале не поверила. Но… — Жозефина простерла ко мне руки и улыбнулась, что случалось, очевидно, крайне редко, поскольку кожа на ее лице, казалось, вот-вот треснет, — приходится верить глазам! Вот она ты!

— Значит, вы знали о Рокморе. И знали, что моя мать содержалась там.

— Твоя мать пренебрегла моим советом и бежала из Нового Орлеана. Разыскать ее, впрочем, не стоило особого труда, но на это, так или иначе, ушло несколько месяцев.

— И вы тем не менее оставили ее там.

— А что иное мы могли бы сделать, дитя мое? Ее рассудок угасал, ей требовался постоянный надзор, так что лечебница явилась наилучшим вариантом. К сожалению, к тому времени, как мы отыскали твою мать, ты уже затерялась в недрах системы, иначе ты могла бы обрести с вой дом здесь, с нами.

Себастьян тихонько фыркнул.

— Откуда вы знали мою мать?

— Елени обратилась ко мне за помощью за несколько месяцев до нашествия ураганов. Твоя мама, Ари, была весьма необычной женщиной. Ты, вероятно, и сама уже об этом знаешь, oui [18]?

— Если под «необычной» вы подразумеваете «проклятой», то да, знаю.

Жозефина пожала плечами, словно не усматривала в этих понятиях ни малейшей разницы.

— А кто мой отец?

— Кто он, твоя мать предпочла держать в секрете. Эта сука лгала мне и даже не пыталась это скрывать.

Я скрестила на груди руки.

— А сами вы кто?

— Я Жозефина Изабелла Арна, дочь Жака Арно, основателя нашего рода, первым ступившего на нью-орлеанскую землю.

Я рассмеялась громко и пронзительно — так смеются на грани умопомешательства.

— Выходит, вы дочь того француза, который приехал сюда в тысяча семьсот семьдесят седьмом году? Значит, вам сколько лет? Триста с гаком? Вы уверены, что вам самой не пора в Рокмор?

Жозефина поперхнулась от смеха.

— А ты крепче духом, чем твоя мать. Устойчивее.

С каждой секундой во мне усиливалось разочарование.

— Зачем вы помогали матери?

— Она была напугана. И одинока. Уверяла меня в своей уникальности. Я догадывалась, что и она непохожая, но лишь позже смогла в полной мере осознать величину ее могущества.

— И в чем оно?

— Я хочу помочь тебе, Ари. В нашем городе найдутся те, кто охотно уничтожил бы тебя из-за твоих возможностей. Твоей матери следовало остаться в Новом Орлеане, как я ей и советовала, но, когда налетели ураганы, она запаниковала. Не поверила, что я смогу защитить ее, что все мы, объединив усилия, отстоим город. Но мы отстояли, и теперь он наш. Если бы она осталась с нами, то могла бы выжить. — Жозефина потеребила ручку на столе. — Я пожелала встретиться с тобой для того, чтобы предложить тебе свое покровительство на время твоего пребывания в нашем городе. Мы вместе исследуем твою родословную и выясним, в чем состоит твой дар. Но взамен ты должна пообещать мне свою преданность и принести кровавую клятву верности роду Арно и никакому другому.

— То же самое вы предлагали и моей матери? Вы помогали ей не по доброте сердечной?

— У меня нет сердца, дорогая моя, и мой внук тебе это подтвердит, — усмехнулась Жозефина, а Себастьян только хмыкнул. — Так мы условились, дитя мое?

— Вы даете мне слово освободить меня от проклятия?

— Власть девяти семейств способна свернуть горы. И да, я даю тебе слово.

Я вовсе не собиралась задерживаться в Новом-2, после того как эта гнусь — проклятие, сведшее в могилу мою мать, — навсегда исчезнет из моей жизни. И я тем более не имела намерения вместе с Жозефиной исследовать мою родословную, но ей знать об этом было вовсе не обязательно. Я не верила ни единому слову, слетевшему с ее безупречных губ. Но я не могла отрицать и тот факт, что имя Жозефины Арно значилось в больничной регистрационной карте. Она и вправду знала мою мать, и у меня из ума не шел тот призрачный убийца, кинувшийся на меня с кинжалом. Поверила ли я, что Жозефине под силу избавить меня от проклятия? С большой натяжкой. Но я все же приехала сюда. Кроме меня, попытать счастья было некому, поэтому неприкрытая ложь Жозефины, предлагавшей мне сотрудничество, нимало меня не заботила.